Приёмыши
Я сидел на озере, задвинув лодку в тростник.
Был полдень - тихий и сонный. По зелёным тростникам лениво ползли золотые солнечные колечки. Как хорошо!
В тростнике зашуршало. Кто-то продирался сквозь тесные стебли.
Вот дрогнули тростники - высунулся плоский нос. Тотчас и по носу, как по тростнику, заколыхались солнечные колечки.
Утка!
У всех уток всегда деловой, ужасно занятой вид. Но эта маленькая утица - с носом в колечках, с ярко-зелёными зеркальцами на крыльях, - эта чируша была сама озабоченность. Она тихо крякнула и, упираясь перепончатыми лапами, продиралась вперёд, на чистую воду. За ней гуськом, по пробитой дорожке, торопились пуховые утята - хлопунцы лапчатые.
Последний - самый маленький - отстал. Заспешил, подскочил - и попал шейкой между двумя стеблями тростника, заклинился и повис в воздухе. Запищал отчаянно и лапками зашлёпал по воде.
Утица, хлеща жёсткими крыльями по воде, ринулась назад. Схватила утёнка носом за мягкую шейку, подняла и понесла на чистую воду. Глупыш и в материнском клюве пищал и дрыгал ногами.
Много, ох много трудов приняла утица, пока вывела своих утят из болота, где было её гнездо, на открытый плёс. Вот и последнего брыкуна вытащила и пустила на воду. Сама окунула головку, вскинулась столбиком, забила в воздухе крыльями - и закрякала что-то своё, утиное, радостное... Да вдруг так столбиком и ушла вниз, под воду, захлебнулась на утином полслове.
Утята захлопали по воде культяпочками и бегом - лапками по воде помчались в тростники.
А там, где исчезла утица, звонко, как ладонью, хлопнул по воде рыбий хвостище - и побежали, побежали по воде круги до самого того места, где я сидел. Сердито застучали тростники друг о друга, будто костяные палочки.
Вот так сомище!
Бедные юнцы-хлопунцы! Как без утицы будете? Кто сигнал тревоги подаст, кто под крылом согреет? Кто за шейку из беды вытащит?
Завозился я в лодке, шлёпнул веслом по воде - хоть напугать губастого обжору! И вдруг радостный утиный крик!
Утица чируша стоит на воде, крыльями бьёт и крячет, крячет! Только это другая утица, не та...
Она тоже вывела хлопунцов своих на широкую воду - вот и празднует, и кричит от радости. И хлопунцы другие: совсем ещё маленькие. Плоские носики на зобок уложили, щёчки пухленькие, в жёлтом пушке.
Утица - один глаз в небо - не летит ли хищный лунь? - другой вниз нет ли под водой сома? Оглянулась по сторонам, помолчала немножко. Крякнула - и поплыла вдоль стены тростника.
И утята за ней гуськом, один за другим. И все вниз, в воду смотрят: первый раз себя в зеркале увидели. Увидели - и сами себе очень понравились.
"Где-то сейчас те сироты-утята?" - подумал я.
А они тут как тут! Выплывают из тростника, культяпочками по воде бьют - спешат вдогон за утицей.
Вот догнали, пристроились к её утятам в хвост - тоже гуськом, один за другим. Только росточком чуть побольше, а то бы и не отличить.
Утица задержалась, повернула назад. Каждого утёнка носом тронула, будто пересчитала. И то ли в счёте она слаба, или тут другое что, - только не прогнала она чужих утят. Сказала им что-то по-своему, по-утиному, и вся большая семья - свои и приёмыши - скрылась в тени нависшего над водой куста ольхи.
Тихая волна от утицы с утятами еле дошла до тростников, где я сидел. По зелёным тростникам снизу вверх - до самых серебряных метёлок наперегонки побежали улыбчивые золотые солнечные колечки. Ай да утица плоский нос!
Как хорошо!
