Сарли вертелась на спине то в одну сторону, то в другую, размалывая под собой сухой песок. С силой колотила передними ластами по грудному щиту. Но перевёрнутой на спину черепахе нечего надеяться на спасение.
Когда глаза Сарли привыкли к опрокинутому вверх дном миру, она различила стоящие в ряд панданусовые пальмы с лапчатыми, острыми, как лезвия, листьями, веером расходящимися от ветвей. Разглядела она и мерцающие казуарины, юбками ниспадающие до земли. Песок вокруг неё прошит был увядшими водорослями, корнями трав, пронизан мёртвыми раковинами и осколками кораллов. Берег отлого спускался к тёмно-синим водам лагуны. Глаза Сарли особенно хорошо различали эту синеву: ведь морская глубь – самое надёжное прибежище для черепах.
Но теперь… потрясённая Сарли вдруг сделала страшное открытие. Живительная синева теперь оказалась дальше, чем в тот час, когда Сарли вышла на берег, много дальше. Воды откатились, и между нею и морем пролегла безобразная серая полоса коралловых обломков, та часть рифа, которую она переплывала на пути к песчаной отмели.
Солнце садилось, пронзая остров лучистыми красно-золотыми стрелами, било Сарли в глаза, зажигало жаркий огонь в грудах песка, и каждая песчинка сверкала и искрилась.
Понемногу солнце скрылось за горами далёкого материка. Стаи птиц улетели на покой. Песчаную отмель затопила тьма. В тёмном высоком пологе неба проклёвывались звёзды.
Потом взошла луна – ярко светящийся шар морской губки, – воды моря отхлынули до предела и неторопливо покатились в обратный путь – к побережью!
А Сарли всё лежала на спине – отчаянно махала задними ластами, колотила передними по грудному щиту, изо всех сил стараясь перевернуться, но только покачивалась с боку на бок. Слишком много весу было в ней, и потому никак ей не удавалось перевернуться.
Прилив надвигался, вода уже покрыла серые коралловые пустоши, докатилась до песчаной банки, плеща, закручиваясь воронками, подбиралась к Сарли. И в Сарли снова встрепенулась надежда. Воды накатятся на неё – и она уплывёт с этой проклятой отмели. Но двуногие знали, что делали: они опрокинули её на спину там, куда прилив не достигает, даже самый высокий прилив, который бывает в полнолуние. Увы! Песок вокруг неё так и остался сухим, и ласковые, прохладные воды вновь откатились.
На следующий день было то же самое. Солнце палило во всю мочь, немилосердные лучи жгли беззащитное тело Сарли, слепили глаза. Её ласты бессильно повисли и лишь изредка ударяли по грудному щиту. И день снова кое-как переполз в ночь.
На третий день было совсем нечем дышать, хотя солнце и спряталось за облаками. Птицы в радостном волнении петляли над Сарли, громкими, пронзительными криками сзывали друзей и подруг, нетерпеливо поджидая часа, когда наконец можно будет накинуться на её мёртвое тело. Но хотя Сарли совсем пала духом, телом она была ещё крепка. Голод не слишком её мучил: ведь черепахи могут поститься неделями. А сердце, защищённое могучими пластинами, не сдавалось, продолжало биться даже и в этом новом, опрокинутом мире.
Прошло ещё два дня, а птицы всё не теряли надежды на пир.
После полудня налетел первый порыв ветра с дождём. Тучи чуть ли не касались деревьев. Дождь сбрызнул Сарли живой водой, и всё её существо встрепенулось. Она раскрыла рот навстречу живительной влаге. Весь вечер, всю ночь ветер дул не переставая.
Наутро шквальный ветер задул с другой стороны. Сарли посмотрела на далёкое море, которое отсвечивало угрюмым серо-зелёным блеском, точно чешуя дохлой рыбы, и увидела, что на берег надвигается иссиня-чёрная стена. Небо и океан слились. Их поглотила освещённая жёлтым, мерцающим светом тёмная стена, неотвратимо наступавшая на берег. Циклон! Сарли уже не раз встречалась с циклоном, но тогда она могла укрыться в спасительной глуби вод.
На остров снова налетел шквал. Крупные капли дождя заколотили по песчаному берегу, и тотчас к морю устремились тысячи ручейков. Пронзительно свистя и завывая, ветер мчался меж пизоний на плоском краю острова, раскачивал казуарины, панданусовые и кокосовые пальмы.
Мятущийся дождь окатил Сарли от хвоста до головы мокрым песком. Могучим порывом ветра её подхватило, отнесло на три фута вдоль побережья и вновь кинуло на спину. Каждый новый порыв был сильнее и длиннее предыдущего. И за каждым наступало пугающее, чреватое грозной опасностью затишье. Листья и даже ветви со свистом пролетали над Сарли, катились, неслись по берегу. Море вздымалось, вскипало серой пеной, обрушивало на риф огромные волны. Струи дождя били теперь не отвесно, а вкось, и уже в нескольких шагах за ними ничего не было видно.
Огромные обломанные ветви пизоний проносились над головой Сарли и падали в море. Кокосовую пальму вырвало вместе с корнями, и она распласталась на песке.
Буря бушевала долгие часы. Сарли ещё дважды подбрасывало вверх и несло вдоль берега. От рифа отрывало большие глыбы живых и мёртвых кораллов, волокло прочь, ставило стоймя. N дарами гигантских волн снесло громоздившиеся вдоль побережья валы из гальки вперемешку с обломками раковин кораблика и улитки-волчка – их обрушило в воду и они погребли под собой лимонно-зелёные и васильково-синие кораллы. Раковины съедобных моллюсков катило по берегу, точно обручи. Тонны песка перегоняло с места на место, так что менялись самые очертания острова.
Выше по берегу тысячи птиц – белоклювые глупыши, клино-хвостые буревестники и коричневые олуши – самоотверженно укрывали своих птенцов среди камней. Но сплошные потоки дождя били по острову и смывали птенцов в море. В воздухе стоял отчаянный птичий крик.
И тут произошло чудо. Подхлёстываемые и подгоняемые могучими, бешеными порывами ветра, кипучие волны нахлынули на берег и достигли границы самого высокого прилива. А потом, под напором разъярённого, вспененного океана, поднялись ещё на фут!
Сарли почувствовала, как вокруг её глубоко ушедшего в песок карапакса забурлила вода.
Она качнулась в одну сторону, в другую. Волна откатилась, и тотчас нахлынула другая. Скоро Сарли уже лежала в воде глубиной в два-три дюйма. А волны всё наступали, одна выше другой. Ласта Сарли коснулась пены, ударила по ней, подкинула вверх. И вот уже тело её потихоньку оторвалось от песка. На этот раз её поднимал уже не ветер, а вода.
Под вопли шквала на берег наступила новая волна. И когда хлынула обратно, взбаламученные воды сдвинули Сарли с места. Пронесли несколько дюймов. Новая волна продвинула её ещё немного, но перевернуть не смогла. Третья волна, четвёртая… и вдруг Сарли затянуло в кипящие, перемешанные с взбаламученным песком буруны прибоя.
Сарли возликовала.
И вот она перевернулась и плывёт к глубоким водам! Ласты двигаются с трудом, после каждых пяти-шести ударов волей-неволей надо приостановиться, перевести дух. Вокруг беснуется циклон, серые валы с белыми пенными гребнями обрушивают на неё удар за ударом. Но, измученная, обессилевшая, голодная, Сарли никогда ещё не была так счастлива. Медленно приблизилась она к водам, которые унесут её в глубины моря, и её переполнило блаженство.
