в которой появляется халат
— Никто не идет через границу. Тишина…
А мы лежим в кустах. Так вот, я лежу, рядом — Потап. Чуть подальше — Кошкин с автоматом. Зорко следит Кошкин: не идет ли кто через границу? И я тоже смотрю, и Потап смотрит. Нет, никто не идет.
На третьем часу у меня уже глаза устали. Одно и то же перед глазами: поляна, озеро, осока…
Осока?
Осока-то шевелится!
Не от ветра ли?
Нет, не от ветра — ветер не дует!
Смотрите-ка, по берегу человек ползет!
В маскировочном халате!
А халат в серых, зеленых и коричневых пятнах, вот его и не видно!
Тут лоб у меня вспотел, а ноги похолодели. А он ползет прямо на меня!
«Ну, — думаю, — ползи, халат! Ползи!»
Скоро он совсем близко к нам подполз. Я уже слышу, как он дышит.
Что делать?
Чувствую: нужно что-то крикнуть, а что крикнуть, не знаю. Забыл.
Вот он подползает так близко, что до него доплюнуть можно, я и говорю тогда:
«Попался, голубчик!»
И так хрипло это у меня получилось, как будто в горле была ржавая труба.
Ух, как он напугался! На колени встал и глаза выпучил, а меня не видит. И тут Потап выходит из кустов.
«Шарик, — говорит он Потапу, — это я, Рудик!»
А Кошкин кричит:
«Руки вверх!»
Но он руки вверх не поднял, стал ими по карманам шарить — пистолет искать, но тут Потап навалился на него и мигом обработал. И мы с Кошкиным подбежали, связали голубка.
«Пустите, — говорит он, — я ведь просто так».
«Ничего себе „просто так“, — думаю. — А зачем халат напялил и два пистолета в карман положил?»
Подошел я к пеньку, звоню командиру — так, мол, и так.
«Высылаю наряд, — говорит он. — Наблюдайте границу».
«Слушаюсь!»
Снова мы с Кошкиным замаскировались, а этого нарушителя — в кустики. Он и не пикнул.
И только мы успели все это проделать, смотрю — другой ползет!
— Бросьте! — не выдержал я. — Не может быть!
— Чтоб меня громом разразило! Точно! Второй ползет, и тоже в халате!
«Ну, — думаю, — поперло-то!»
Вот он подползает, и Кошкин кричит: «Стой!» А я Потапа выпускаю. У, Потап! Страшный пес! Вскочил ему на спину, пасть разинул — ужас! Мы с Кошкиным подскочили и только успели этого связать…
— Третий ползет? — не выдержал я.
— Нет, — сказал Галоша и посмотрел для чего-то на часы. — Третьего не было.
— Жаль, — сказал я. — Хорошо бы, если б был третий.
— А вы придумайте, — сказал Галоша. — Когда будете рассказ писать, вы придумайте, что был третий, и дело с концом.
— Посмотрим, посмотрим… — сказал я. — Придумать можно все что угодно.