В черных, ниспадающих к полу одеждах монахи сидели вокруг стола, и табачный дым волнами ходил над ними.
В сизых волнах пламя свечи колебалось, как парус, и, как вулкан, вздымалась со стола трехлитровая банка, наполненная пивом.
Монахи, все до единого, были подстрижены наголо. И это особенно поразило меня в первую секунду. Как соборные купола, сияли над столом их лысые головы, освещенные свечкой. Из-под первого купола выглядывала курчавейшая борода, которая давно не щупала ножниц, под вторым — наподобие банана висел ноздреватый нос. Два других купола были поменьше, сияли послабей, и под ними не было видно никакого лица, только рты, в которых горели сигареты.
На столе там и сям были рассыпаны монеты и клетчатые таблицы. Ноздреватый потрясывал голубым мешочком.
— Семьдесят семь, — сказал он, достав из мешочка лотошный бочонок.
— Бандитизм, — откликнулся бородач, и все стали хватать монеты и закрывать ими клетки, в которых была цифра 77.
— Восемьдесят девять, — сказал ноздреватый.
— Кража со взломом, — сказал от двери Кожаный, и монахи разом обернулись к нам. — Статья восемьдесят девятая Уголовного кодекса, — продолжал Кожаный. — Карает за кражу со взломом сроком до шести лет.
Купола молча разглядывали нас. Один из них — курчавая борода — встал с места, подошел поближе и сказал густым и приятным, бархатным голосом:
— Это что за рожи?
— Да вот, — ответил Кожаный, указывая на нас, — монахов они ищут.
— Ты что? — спросил бородач и постучал себя пальцем по куполу. — Все мозги в тире отдолбил?
— А ну сядь на место, Барабан, и помолчи! — сказал Кожаный, и весь его гардероб заскрипел от гнева.
— Только и знаешь медведя из бочки вышибать, — недовольно бурчал бородатый Барабан, но на место сел.
— Я знаю, чего откуда надо вышибать, — чуть угрожающе сказал Кожаный. — Ты понял, Барабан?
— Понял, понял, — сказал Барабан, понизив голос. — А этих зачем сюда притащил? Чего им надо?
— Сам спроси, чего им надо.
— Так вам чего надо, шмакодявки? — грозно спросил Барабан.
— Монахов, — шепнул Крендель. В голосе его слышалась сильнейшая дрожь.
— Каких монахов?
— Наших.
— А сколько же вам надо монахов?
— Пять.
— Пять???!!! — повторил бородач чуть ошеломленно. — Не много ли? Может, одного хватит?
— Нам хотя бы Моню, — жалобно ответил Крендель.
— Вот видишь, — сказал Кожаный. — Все сходится.
— Все сходится, — сказал Барабан и принялся изумленно и яростно чесать свою бороду.
— Ну что же, — сказал Кожаный и обнял нас за плечи, — вот они, пять монахов. Все перед вами.
— Где? — не понял Крендель и даже заглянул под стол, нет ли там садка с голубями.
— Да вот они, — пояснил Кожаный, — в лото играют. А Моня — это я.
— Чего?
— Я и есть Моня, Моня Кожаный, — с некоторой гордостью подтвердил Кожаный. — Выкладывай, что у тебя.
— У меня? — сказал Крендель совершенно раздавленным голосом. — У меня ничего.
— Как ничего? Зачем же тогда пришел?
— Монахов мы ищем, — тупо сказал Крендель, оглядываясь, как загнанный зверь. Он никак не мог понять, да что же это такое — Моня, Великий белокрылый Моня — вдруг кожаное пальто, кепка, жилет.