Дорога на полюс шла, оказывается, точно через деревню Ковылкино, мимо магазина, школы, силосной ямы, мимо дома старика Карасева. И Вера шла по ней, глядя на стрелку компаса, и удивлялась, что никто не видит этой дороги и не ходит-то ней.
Старик Карасев, который сидел на лавочке у калитки, заприметил ребят, хотел достать из кармана очки, но раздумал.
Слишком ярко, наверно, сияли колеса вокруг ребят, и старик улыбнулся, залюбовался ими, как будто букетом полевых цветов.
— Как думаешь, поймают они Наполеона? — спросила Вера.
— Наполеон уже тю-тю, — свистнул дошкольник, — мчится на север!
Дошкольник подпрыгнул и бешено задвигал локтями, показывая, с какой именно скоростью мчится Наполеон. Тут он и сам не выдержал, схватил компас, сорвался с места и помчался прямо на полюс.
— Постой! — крикнула Вера, но дошкольник уже скрылся за углом.
Вера поглядела ему вслед и пошла домой.
Разные мысли крутились у нее в голове, и главное — решала она сейчас, что сделала в жизни правильно, а что неправильно.
Как только увидела Наполеона — сразу его покормила. Это, конечно, правильно. Потом привязала на веревку. Тоже правильно. Чтоб не убежал. Но если он спешил на полюс, тогда это неправильно. Но ведь она ничего про полюс не знала. Ладно, пускай веревка неправильно. Сажать на веревку всегда неправильно. Но зато в овраге все было правильно, и Вера хорошо сделала, что позвала Павла Сергеевича. Потом Наполеона посадили в клетку. И вот тут уже не поймешь, правильно это или нет. Как государственную собственность его надо было посадить в клетку, но, если он рвался на полюс, его надо было отпустить. И тут Вера сплоховала. Но зато исправилась — решила спрятать Наполеона. В общем, кое-что сделала она правильно, кое-что неправильно.
Были в жизни ошибки, были удачи. «Но зато теперь, — думала Вера, — теперь я за него не отвечаю».
И Вера вдруг почувствовала, что с плеч ее свалилась гора. Все! Больше она за песца не отвечает.
Оказывается, целый день Вера таскала гору на плечах, а даже и не заметила. Нелегкий выпал для нее денек: не только камень тащила она в гору, а еще и другую гору держала на плечах.
Вера распахнула калитку и тут почувствовала, что здорово проголодалась. Долго тянулось классное собрание, наверное, обед уж в печке остыл. Ну ладно, главное — гора свалилась с плеч.
Больше Вера ни за что не отвечает. Только за себя. Как это все-таки хорошо и легко — ни за что, ни за кого не отвечать. А обед можно разогреть на плитке.
Услыхав стук калитки, из конуры вылезла Пальма, ласково заворчала. Вера наклонилась погладить ее и вздрогнула.
Утомленно потягиваясь, из конуры вышел недопесок Наполеон Третий с мотоциклетной перчаткой в зубах.
