Не знаю, как остальные ребята, но я в воскресенье люблю подольше поспать. В школу не нужно идти, спешить некуда. Раз в неделю можно поваляться в постели. Ничего плохого в этом нет, я думаю. Как раз на другой день было воскресенье, но я почему‑то проснулся рано. Солнышко ещё не взошло, но на дворе уже было светло. Я решил полежать ещё немного и вдруг вспомнил про инкубатор. Меня как будто подбросило на постели. Я быстро оделся, побежал к Мишке и принялся звонить у двери. Мишка сейчас же отворил дверь и зашипел на меня:
– Тссс! Всех перебудишь! Утро, а он тут трезвонит как угорелый!
– Он был ещё не одет: в нижней рубашке и босиком.
– Но ведь ты уже встал? – говорю я.
– «Встал»! – буркнул Мишка. – Ещё и не ложился.
– Почему?
– Да все вот из‑за него, из‑за инкубатора.
– А что с ним случилось?
– Да все падает.
– Почему же он падает? Мы ведь его прочно установили.
– Да не инкубатор падает, голова! Температура, говорю, падает.
– А температура почему падает?
– Спроси у неё! Я лёг спать, всё было в порядке, только я долго не мог заснуть. Все лежал и мечтал о цыплятах. Потом думаю: «Дай‑ка пойду посмотрю, как там инкубатор работает». Прихожу на кухню, смотрю… Батюшки‑матушки – тридцать восемь с половиной градусов! Я поскорей подложил под лампу ещё одну тетрадку. Подождал. Температура поднялась до тридцати девяти градусов. «Ну, – думаю, – хорошо, что я не заснул, а то погибли бы наши цыплята». Решил посмотреть, что дальше будет. Сижу, значит, жду. Час жду, два жду – температура нормальная. Мне надоело без дела сидеть. Взял книжку и стал читать. Зачитался и забыл про градусник. Вдруг смотрю – снова тридцать восемь с половиной градусов. Опять на полградуса упала! Я скорей ещё одну тетрадку под лампу. Температура опять выровнялась. Вот видишь, сейчас пока держится, а что дальше будет, не знаю.
– Ты теперь ложись спать, а я пока подежурю у инкубатора, – предложил я.
– Куда теперь спать! – говорит Мишка. – Уже на дворе утро.
Он вернулся потихоньку в комнату, принёс свою одежду и принялся одеваться. Надел брюки, рубашку, зашнуровал ботинки, потом лёг на кушетку и захрапел. «Ну, – думаю, – пусть поспит. Человек ведь не может так, чтоб совсем не спать».
Я уселся возле инкубатора и стал следить за градусником.
Потом мне стало скучно, я взял книжку про птицеводство и стал читать, как нужно следить за инкубатором. В книжке говорилось о том, что если яйца будут лежать в инкубаторе неподвижно, то зародыши в них могут прилипнуть внутри к скорлупе. От этого получаются кургузые, кривобокие, недоразвитые цыплята и даже задохлики, то есть совсем дохлые. Для того чтобы зародыши не прилипали внутри к скорлупе, яйца в инкубаторе нужно через каждые три часа переворачивать на другую сторону.
Я поскорее открыл инкубатор и начал переворачивать яйца на другой бок.
Тут Мишка проснулся, увидел, что я открыл инкубатор, и как закричит:
– Ты что там делаешь, а?
Я испугался от неожиданности и чуть не уронил яйцо.
– Ничего, – говорю.
– Как – ничего? Ты зачем инкубатор открыл? Сказано, тебе, что нужно двадцать один день ждать! Может быть, ты думаешь, что цыплята на другой день выведутся?
– Ничего я не думаю… – говорю я и хочу объяснить, что яйца нужно переворачивать через каждые три часа.
Но Мишка ничего слушать не хочет и орёт во всё горло:
– Закрой, говорят! Что за наказание! Уж на минуточку заснуть нельзя! Чуть только заснёшь, так он сейчас же в инкубатор лезет, чтоб посмотреть на яйца!
– Да зачем мне на них смотреть? – говорю я.
Тут Мишка подскочил и закрыл крышку, но я всё же успел перевернуть все яйца. На крик пришли Мишкины папа и мама.
– Что тут за шум? – спрашивают.
– Да вот этот умник открыл инкубатор, – говорит Мишка.
Тут я стал объяснять, что нужно переворачивать яйца, так как могут получиться задохлики.
– Какие задохлики? – кричит Мишка. – Почему у курицы не получаются задохлики?
– Курица всегда переворачивает яйца, когда высиживает цыплят, – сказала Мишкина мама.
– Откуда она знает, что яйца нужно переворачивать? Курица глупая, – говорит Мишка.
– Не такая уж глупая, – ответила мама. Мишка задумался.
– А я ведь и сам видел, как наседка переворачивала яйца! – сказал наконец он. – То‑то я думал, зачем она ворочает их своим носом?
Мишкин папа засмеялся.
– Эх, ты! – сказал он. – Разве у курицы нос?
– Ну клюв. Какая разница – нос или клюв?
