Пятое ноября
Утро было унылым и холодным. Все вокруг напоминало о надвигающейся зиме. Вишневая улица была тиха и недвижима. Над Парком, словно гигантская тень, нависал туман. Из-за него все дома выглядели совершенно одинаково. Флагшток возле дома Адмирала Бума и флюгер в форме телескопа на крыше совершенно скрылись из вида.
Молочник, шедший по улице, едва различал свой путь.
— Молоко под дверью! — крикнул он, добравшись наконец до дома Адмирала. Голос Молочника прозвучал так глухо и странно, что он даже испугался.
— Пойду-ка я лучше домой и подожду, пока туман рассеется, — сказал он себе.
— Эй! Глядите, куда идете! — вскрикнул он, так как какое-то странное существо вынырнуло вдруг из тумана и ударилось о его плечо.
— Бум-бурум-бурум-бурум! — донесся до Молочника приглушенный голос.
— А, это вы! — облегченно вздохнул Молочник.
— Бурум-бурум, — кивнул Трубочист. Он держал свои щетки перед лицом, стараясь, чтобы сырость не добралась до усов.
— Что-то вы рано сегодня поднялись, — заметил Молочник.
Трубочист ткнул черным пальцем в сторону дома мисс Ларк.
— Пришлось чистить камин, пока собаки не позавтракали. Чтобы они не закашлялись от сажи, — объяснил он.
Молочник громко расхохотался, как это делали все, когда в их присутствии упоминали о собаках мисс Ларк.
Туман медленно плыл над землей. Вокруг не было слышно ни звука.
— Эй! — крикнул Молочник и вздрогнул. — У меня от этой тишины мурашки по всему телу!
Но не успел он это произнести, как улица проснулась. Из какого-то дома донесся оглушительный грохот, а следом — торопливый топот.
— Это № 17! — воскликнул Трубочист. — Извини, старина. Мне кажется, я там нужен.
Он наощупь добрался до ворот и двинулся по садовой дорожке.
А в доме по прихожей бегал туда-сюда мистер Бэнкс, яростно лягая на ходу мебель.
— Я не вынесу этого! Это выше моих сил! — вопил он, размахивая руками.
— Ты твердишь это уже десять минут! — воскликнула миссис Бэнкс, обеспокоенно глядя на мистера Бэнкса. — Но так и не говоришь, в чем дело.
— Во всем! — прорычал он в ответ. — Полюбуйся на это! — он взбрыкнул правой ногой. — И на это! — завопил он затем, взбрыкивая левой.
Миссис Бэнкс пристально посмотрела на его ноги. Но она страдала близорукостью, а в прихожей и без того было сумрачно.
— М-м-м… не вижу ничего особенного, — начала миссис Бэнкс робко.
— Конечно, не видишь! — саркастически рассмеялся мистер Бэнкс. — Наверное, это больное воображение заставляет меня думать, что. Робертсон Эй дал мне один черный башмак, а один коричневый!
Он снова взбрыкнул ногами.
— Ой! — вскрикнула миссис Бэнкс, так как теперь ясно увидела то, о чем говорил ее муж.
— Посмотрим, что скажет Робертсон Эй, когда я его уволю сегодня вечером!
— Это не его вина, папочка! — закричала Джейн с лестницы. — Он из-за тумана перепутал! А кроме того, у него нет сил.
— У него их вполне достаточно, чтобы отравить мне жизнь! — сердито буркнул мистер Бэнкс.
— Ему нужен отдых, папочка! — напомнил Майкл, сходя по лестнице за Джейн.
— И он его получит! — пообещал мистер Бэнкс, хватая свой портфель. — Подумать только, чего я бы мог добиться в жизни, если бы не женился! Жил бы, может, один в пещере! Или путешествовал вокруг света!
— А мы бы что тогда делали? — спросил Майкл.
— Вам бы пришлось самим о себе заботиться! И поделом! Где мое пальто?
— Оно на тебе, Джордж, — пролепетала миссис Бэнкс.
— Да, на мне! А пуговиц опять не хватает! — отпарировал он. — Но для меня все сойдет! Я всего лишь человек, который оплачивает счета! К обеду меня не ждите!
Дети протестующе завопили.
— Но, дорогой, сегодня же День Гая Фокса! У тебя так хорошо получается запускать ракеты! — попыталась подольститься миссис Бэнкс.
— Мне не полагается никаких ракет! — завопил мистер Бэнкс. — Мне вообще ничего не полагается, кроме сплошных волнений с утра до вечера! — он стряхнул руку миссис Бэнкс со своего плеча и бросился вон из дома.
— Пожмите мне руку, сэр! — сказал Трубочист дружеским голосом, когда мистер Бэнкс налетел на него. — Это хорошая примета, знаете ли, поздороваться за руку с трубочистом.
— Прочь, прочь! — дико пробормотал мистер Бэнкс. — В другой раз!
Трубочист с минуту смотрел ему вслед. Затем улыбнулся и позвонил в дверь…
— Мама, он это серьезно? Ведь он вернется домой к фейерверку? — теребили Джейн и Майкл за юбку миссис Бэнкс.
— Ничего не могу обещать, дети! — вздохнула миссис Бэнкс, глядя на свое отражение в зеркале, висящем в прихожей.
«Как я похудела! — думала она. — Ямочка на одной щеке исчезла, скоро пропадет и вторая. Никто и не поглядит на меня больше! А во всем виновата она!»
Под «ней» миссис Бэнкс подразумевала, конечно же, Мэри Поппинс, няню ребят. Пока Мэри Поппинс была в доме, все шло как нельзя лучше. Но с того дня, как она оставила их — неожиданно и ни словом не предупредив — все стало наоборот, как нельзя хуже.
— И вот я одна, — горевала миссис Бэнкс, — с пятерыми детьми на руках, и мне совсем некому помочь! Я давала объявления, я просила друзей! Но все остается по-прежнему! Джордж становится все раздражительнее, у Аннабелы режутся зубы, а Джейн с Майклом и Близнецами вовсе отбились от рук. Я уже не говорю об этих кошмарных налогах!
Она смотрела в зеркало и видела, как бежала слеза по тому месту, где раньше была ямочка.
— Нечего плакать, — сказала она вдруг с неожиданной решимостью. — Нужно послать за мисс Эндрю.
Все четверо детей в ужасе завопили. Из детской донесся пронзительный крик Аннабелы. Мисс Эндрю когда-то была гувернанткой их отца, и дети прекрасно знали, какой это Страх Господень.