На маленькой полке в моей комнате лежит маленький детский
лапоток, сплетенный когда-то нашим деревенским пастухом Прокопом. Мне хочется рассказать историю лапотка. Жили мы тогда в деревне, носившей странное имя — Кочаны. Деревню пересекала небольшая речка Невестница, в которой мы ловили рыбу и раков. Я жил вместе с семьею в домике, принадлежавшем моей покойной двоюродной бабушке, тетке моего отца. Под одной крышей с нами, в избушке, жил деревенский пастух Прокоп вместе со своей женой Ракитой, курившей глиняную трубку. Летом Прокоп выгонял в поле деревенское стадо, зимою плел лапти. У него было наготовлено много вязанок обрезанных и очищенных липовых лык, связанных пучками. Я любил смотреть на работу Прокопа, на его голову со свесившимися на лоб густыми черными волосами. Он сидел в избе у маленького окошка, поджав под себя обутые в лапти ноги. На коленях он держал деревянную колодку с новым лаптем, ловко и быстро поддевал железным согнутым кочедыком приготовленные свежие лыки, стучал по лаптю деревянным черенком кочедыка. Я любил Прокопа за его доброе сердце, за ласковый нрав, за любовь к охоте. В начале зимы мы ездили с ним охотиться на тетеревов «с подъезда». Мы сидели в маленьких саночках-дровнях, запряженных смирной лошадью, тихонько подъезжали к сидевшим на березах тетеревам, клевавшим мерзлые почки. Иногда мы возвращались с охоты с добычей.
В тот год ко мне в деревню приехала моя молодая жена Лидия Ивановна. Она никогда не видела русской деревни, жила и Москве. Мы прожили в деревне лето и зиму, и однажды, вернувшись из города, она тихонько сообщила мне, что у нас будет ребенок. Весть эта мена взволновала.
В деревне мы жили всю зиму. Весною, в апреле, когда раструхли зимние дороги, пришло время жене родить. Я пешком пошел в дальнее село, где жила акушерка-фельдшерица. Ехать по дороге было невозможно. Пока я ходил, поднялась в речке вода, пожелтел, надулся лед. Мы долго шли по раструхшей дороге, и когда подошли к нашей деревне, я увидел, что тронулась наша речка и по воде плыли льдины. Что было делать?! Я был тогда силен и молод, подхватил на каркушки фельдшерицу и стал сигать со льдины на льдину. Так мы переправились на другой берег.
Вечером жена благополучно родила ребенка — девочку, которую мы назвала Ариной. «Круты горки, да забывчивы!» — сказала после родов моя мать. Аринушка лежалав кресле возле кровати роженицы. Помню, с весенней охоты я принес трех убитых краснобровых косачей-тетеревов, положил перед кроватью на пол. Жена радостно улыбалась. Это был мой подарок. Других подарков я сделать не мог.
Всю неделю акушерка жила у нас — нельзя было перейти реку, шел лед. Чуткий пастух Прокоп сплел для моей крошечкой дочери Аринушки маленькие лапоточки из красноватых вязовых лык. В таких вязовых лаптях по большим праздникам ходили в церковь наши девки и бабы. Лапоточек этот у меня хранится, стоит на маленькой полке в моей комнате. Второй лапоточек я подарил моему другу Федину, гостившему у меня в деревне. Мой друг бережно хранит мой подарок.
Смотря на вязовый маленький лапоточек, я вспоминаю далекие счастливые времена, маленькую нашу деревеньку, пастухаПрокопа, мою первую, ныне покойную, дочь, любившую меня трогательной любовью.
