Наверно, Анна всё-таки права, считая, что веселее всего нам живётся летом. Хотя я люблю ходить в школу, и, когда учительница прощалась с нами перед каникулами, я чуть не заплакала, зная, что теперь очень долго её не увижу. Но начались каникулы, и я всё-таки её забыла.
В первый же вечер каникул мы обычно ходим на озеро Бритты и Анны удить рыбу. Рыбалка — это самое летнее занятие, и ничто не может с этим сравниться. Мы делаем себе удочки из длинных веток орешника. А вот леска, поплавки, грузила и крючки у нас настоящие, их мы покупаем в лавке в Большой деревне.
Лассе называет этот вечер Вечером Большой Рыбалки. На озере есть одна подходящая скала, с которой мы обычно удим. Она называется Окунёвой скалой. Окунёвая она потому, говорит Анна, что мы с неё ни разу не поймали ни одного окунька. Зато нас искусали комары. Правда, Боссе всё-таки поймал там недавно большого окуня, а Бритта двух маленьких плотвичек.
После рыбалки мы с Анной сидели у нас на кухонном крыльце и расчёсывали комариные укусы. На правой ноге у меня было четырнадцать укусов, а на левой — пять. А у Анны на каждой ноге — по девять укусов.
— Это всё равно, что задачка по арифметике, — сказала Анна. — Надо записать её для нашей учительницы. «Если у Лизы на одной ноге четырнадцать комариных укусов, а на другой пять, а у Анны по девять на каждой ноге, у кого из них больше укусов и сколько укусов было всего?»
Но тут мы вспомнили, что у нас уже начались каникулы и заниматься на каникулах арифметикой глупо. Поэтому мы просто чесали свои укусы, пока не пришло время ложиться спать. Я обожаю летние каникулы!
А теперь я расскажу вам, как мы праздновали Иванов день, первый летний праздник. На лугу был установлен высокий купальский шест. Его наряжали сообща все жители Бюллербю. Сперва мы поехали на телеге далеко в лес и нарезали там много-много веток. Папа правил лошадью, и даже Черстин ездила с нами. Улле дал ей в руки веточку, и она размахивала ею, а Улле пел старинную песню:
В золотой коляске
По дороге тряской
Едет крошка Черстин.
Держит кнутик золотой,
Всем кивает головой
Наша крошка Черстин.
Вообще-то пели мы все, каждый своё. Агда пела такую песню:
Настало лето,
Сверкает солнце
И пахнут цветы на лугу!
А Лассе пел так:
Настало лето,
Сверкает солнце
И пахнет навоз на лугу!
И он был прав. На лугу и в самом деле пахло навозом, но ведь петь об этом не обязательно.
Потом мы с Бриттой, Анной и Агдой наломали сирени, что растёт за нашим дровяным сараем, и отнесли её на луг. Там уже был приготовлен шест. Мы обвили его ветками и повесили на него два больших венка сирени. Шест установили на лугу, и вечером все танцевали вокруг него. Дядя Эрик замечательно играет на гармошке. Он играл разные танцы, а мы танцевали. Все, кроме дедушки и Черстин. Дедушка сидел на стуле и слушал музыку. Сначала он держал Черстин на коленях, но она дёргала его за бороду, и потому дядя Нильс посадил её к себе на плечи и стал танцевать вместе с нею. А дедушка не мог танцевать, но мне показалось, что он не очень огорчился из-за этого. Он только сказал:
— О-хо-хо! А ведь когда-то и я танцевал вокруг купальского шеста!