Первая заревела Маша. Она бросилась от матери к отцу, от отца опять к матери и кричала, что никуда их не отпустит и пусть они берут её с собой в Африку, потому что она всё равно сразу умрёт без них.

Сашка хлопал глазами и соображал: радоваться ему, что отец не узнал про рогатку, или плакать, что может остаться сиротой, если павианы и крокодилы разорвут отца и мать?

— Глупенькая! — говорила мать, прижимая к себе Машу. — Ведь не надолго же: всего несколько месяцев. И потом мы привезём вам оттуда живую обезьянку. Мбуку-мбуку привезём — слышишь? Чер-номазенькую мартышку Мбуку-мбуку.

— Не надо мне никакую буку-буку! — рыдала Маша. — Всё равно, всё равно я без тебя жить не буду!

— Ух ты! — сказал отец. Одной рукой взъерошил волосы и чуть не сшиб очки с носа. Другой рукой сунул папиросу огнём в рот. — Тьфу, чёрт!

Отец очень любил Машу и всегда терялся, когда Маша начинала плакать.

— В лес поедете, — говорила мать, — в Зелёный Дол. Вы же ещё никогда настоящего леса не видели.

— Разумеется, не видели! — подхватил отец. — Да вообще никакого леса они не видели. Маша с двух лет в городе, Сашка — тут и родился. Живут, как куры, дальше своего сада нигде не были. Зверей, птиц только по картинкам да в клетках знают. Чепуха какая! Я в их годы один коров пас в большом лесу.

— Мбуку-мбуку, — говорила мать, — очень весёлая обезьянка. Длинноногая, длиннохвостая, с меховым воротничком.

— Ладно, ладно! — торопил отец. — Не в обезьянках дело. Ты им про лес говори. Новый мир для себя открывать будут, великие открытия будут сами делать. Сто радостей их там ждёт. Понимаешь, Машенька: сто новых радостей узнаете в лесу.

Тут Сашка как заревёт — все даже вздрогнули.

Когда заговорили про лес, Сашка вспомнил картину с Мальчиком-с-Пальчиком. Вспомнил, как дровосек завёл Мальчика-с-Пальчи-ка и его братьев в лес и оставил там одних. Вспомнил, как мальчики заблудились в лесу и попали к страшному людоеду в семивёрстных сапогах и с громадным ножом за поясом.

«И мы с Машей заблудимся», — подумал Сашка. И заревел.

— Ну, теперь и этот! — отец совсем растерялся. — Да объясни ты им, мать, про сто радостей. Ты умеешь.

— Хорошо, хорошо, иди. И примус зажги: сейчас обедать придём.

Отец схватил со стола коробку папирос и выбежал из комнаты. Мать обняла одной рукой Сашку, другой Машу и крепко прижала их к себе.

— Вам будет хорошо у дяди Миши, вот увидите. Он мой двоюродный брат. И он очень, очень добрый, очень хороший человек.

Раньше он был простым охотником. Жил в Сибири, промышлял зверя и хоть сам бедствовал, а мне посылал деньги, чтобы я могла получить образование.

Раз на него бросился подстреленный им лось, рассёк ему рогом губу и щёку и выбил передние зубы. Шрам от раны остался, и дядя Миша не очень красив с виду. Но когда вы познакомитесь с ним поближе, вы его полюбите.

— А теперь он охотится? — спросил Саша.

— Ну как же. После революции он много учился и теперь служит лесничим в одном глухом медвежьем углу Ленинградской области — в Зелёном Доле. Там очень много всяких зверей и птиц. Там будет весело жить, в Зелёном Доле.

Маша вздохнула:

— Вот если б ты с нами поехала…

— Осенью, может быть, и мы с папой приедем за вами. А летом будешь с тётей Акулиной, с дяди-Мишиной женой, ягоды собирать, грибы.

— А я буду охотиться с дядей Мишей, — сказал Сашка.

— Ну что же, наверное, дядя Миша будет брать тебя с собой в лес. Да уж папа-то знает: много радостей ждёт вас в лесу. Приеду за вами, а вы и уезжать не захотите оттуда.

— А буку-буку не забудешь привезти? — озабоченно спросила Маша.

— Мбуку-мбуку? Нет, конечно, не забуду. Да ещё какую смешную привезу — увидишь! Но пойдёмте-ка в столовую. Папа, наверно, не сумеет как следует накрыть на стол. Побежали!

И они все трое, обнявшись, пошли в столовую.