О наказании и вознаграждении
Долгое время Снусмумрик греб, не произнося ни слова. Муми-тролль смотрел на привычный силуэт старой шляпы Снусмумрика на фоне ночного неба и колечки дыма от трубки, которые при полном штиле поднимались прямо вверх. «Теперь все будет хорошо», — подумал он.
Возгласы и аплодисменты доносились до них все слабее и слабее, и вот лишь всплески весел нарушают тишину.
Берега превратились в темную полоску.
Собственно, говорить у них не было охоты. До поры до времени. Им некуда было спешить: впереди было долгое лето, которое сулило исполнение всех надежд. А сейчас они были под впечатлением своей драматической встречи, переживаний этой ночи и опасного побега. С них было вполне достаточно, к чему еще разговоры! Лодка стала описывать полукруг, направляясь к берегу.
Муми-тролль понял, что Снусмумрик пытался сбить преследователей со следа. Полицейский свисток Хемуля тревожно разрезал ночь, в ответ ему раздался новый свист.
Когда лодка врезалась в камыши под деревьями, на небе взошла полная луна.
— Теперь послушай внимательно, что я тебе скажу, — начал Снусмумрик.
— Слушаю, — ответил Муми-тролль, почувствовав, что паруса надуваются ветром приключений.
— Поспеши назад к остальным, — продолжал Снусмумрик, — забирай всех, кто хочет вернуться в долину муми-троллей, и плыви с ними сюда. Не надо тащить с собой мебель. Следует поторопиться, пока хемули не выставили сторожей в театре. Я-то их знаю. Не задерживайся в пути и не бойся. Белые ночи в июне никогда не бывают опасны.
— Хорошо, — послушно ответил Муми-тролль.
Он немного подождал, но поскольку Снусмумрик ничего больше не добавил, Муми-тролль вылез из лодки и зашагал берегом назад.
Снусмумрик сел на корму и осторожно выбил пепел из трубки, он наклонился и выглянул из-за камышей. Хемуль уверенно держал курс вперед. Он был отчетливо виден на лунной дорожке. Снусмумрик тихонько рассмеялся и начал набивать свою трубку.
Наконец-то вода стала спадать. Медленно выползали на солнечный свет вымытые штормом берега и долины. Первыми показались деревья. Они качали пробудившимися от сна макушками и расправляли над водой ветки, проверяя, все ли у них цело после катастрофы. Сломанные деревья торопились выпустить новые побеги. Птицы отыскивали свои старые насиженные гнезда, а выше, на склонах холмов, уже избавившихся от воды, сушилось на траве их промокшее постельное белье.
Как только вода начала спадать, все заторопились домой. День и ночь шли обитатели Муми-долины на веслах и под парусами, а когда вода совсем спала, продолжали пешком добираться до тех мест, где жили раньше.
Может быть, они отыскали бы новые, гораздо лучшие места для жилья, раз долина их превратилась в море, но им больше нравились старые, обжитые края.
Когда Муми-мама с палкой в лапах сидела рядом с сыном на корме в лодке, она вовсе не думала о мебельном гарнитуре, который Эмма разрешила ей оставить в театре. Она думала о своем саде и беспокоилась, расчистило ли море песчаные дорожки так же аккуратно, как это делала она сама.
Муми-мама начала узнавать знакомые места. Они гребли вдоль пролива, который вел к Пустынным горам. И она знала, что за следующим поворотом они увидят скалу, охраняющую въезд в долину муми-троллей.
— Мы возвращаемся домой, домой, домой! — напевала малышка Мю, сидевшая на коленях у сестры.
Фрекен Снорк примостилась на носу лодки и любовалась подводным миром. Лодка плыла как раз над лугом, и порою ее дно с шуршанием касалось цветов. Желтые, красные, голубые, они проглядывали сквозь толщу воды и тянули свои стебельки к солнцу.
Муми-папа греб длинными, сильными гребками.
— Вы думаете, наша веранда уже поднялась над водой? — спросил он.
— Только бы нам благополучно туда добраться… сказал Снусмумрик и испытующе посмотрел назад через плечо.
— Дорогой мой! — ответил папа. — Мы оставили хемулей давным-давно позади!
— Не будь таким самоуверенным, — посоветовал Снусмумрик.
Посреди лодки торчал бугорок, накрытый купальным халатом. Бугорок шевелился. Муми-папа осторожно коснулся его лапой.
— Ты не вылезешь погреться на солнышке? — спросил он.
— Нет, спасибо, здесь так хорошо, — ответил нежный голосок из-под халата.
— Она же совсем без воздуха, бедняжка, — озабоченно добавила мама. — Она сидит там уже целых три дня.
— Маленькие хемулихи страшно боязливы, — шепотом пояснил Муми-тролль. — Я думаю, она вяжет. Тогда она чувствует себя гораздо увереннее.
Но маленькая Хемулиха и не думала вязать. Она упорно продолжала писать в тетради с черной клеенчатой обложкой. «Запрещается, — писала она, — запрещается… запрещается… запрещается…» Пять тысяч раз. Ей доставляло удовольствие заполнять страницу за страницей такими словами. «Все-таки чудесно быть доброй», — думала она умиротворенно.
Мама пожала лапку Муми-троллю.
— О чем ты задумался? — спросила она.
— Я думаю о малышах Снусмумрика, — сказал Муми-тролль. — Неужели все они станут артистами?
— Кто-то из них станет, — рассуждала Муми-мама. — А неспособных усыновит филифьонка. Видишь ли, она не может жить без родни.
— Но они будут скучать по Снусмумрику, — сказал с грустью в голосе Муми-тролль.
— Может, только поначалу, — возразила Муми-мама. — Он будет навещать их раз в год и посылать им поздравительные открытки ко дню рождения. Открытки с картинками.
Муми-тролль кивнул головой.
— Тогда все в порядке, — согласился он. — А Хомса и Миса… Ты видела, с какой радостью Миса осталась в театре?
Муми-мама рассмеялась.
— Верно, Миса счастлива. Она будет играть трагедии всю свою жизнь и каждый раз создавать себе новое лицо. А Хомса стал маэстро, он так же счастлив, как и Миса. Разве не счастье, когда твои друзья находят то, что им по душе?
— Конечно, — поддакнул Муми-тролль. — Это ужасно приятно.
Тут лодка остановилась.