Глава вторая

в которой я ввожу в мемуары Зверка-Шнырка и Супротивку и даю вдохновенное описание «Марского аркестра» и его несравненного спуска на воду

Проснувшись наутро, я увидел, что Фредриксон ставит сеть в речке.

— Привет, — сказал я. — Здесь водится рыба?

— Нет, — ответил Фредриксон. — Подарок ко дню рождения.

Реплика была совершенно в духе Фредриксона и означала, что он получил сеть от своего племянника, который собственноручно сплёл её и был бы весьма огорчён, если бы его подарок пропал втуне. Со временем я узнал, что племянника зовут Зверок-Шнырок, а его родители пропали при генеральной уборке. И вот он живёт теперь в синей банке из-под кофе и основное его занятие — коллекционирование пуговиц.

Рассказать обо всём этом подробнее не заняло бы так уж много времени, правда? Но Фредриксон, как я догадался, просто не владел искусством рассказать много за один раз.

И вот он чуть-чуть попрядал в мою сторону ухом и пошёл вперёд через лес. Остановились мы возле банки из-под кофе, в которой жил Зверок-Шнырок. Фредриксон достал свисток кедрового дерева с горошиной внутри и свистнул два раза. Крышка банки мгновенно отскочила, и из банки выскочил Зверок-Шнырок. Он с нескрываемой радостью ринулся нам навстречу, пискнул и ну вертеться-извиваться всем телом и так, и этак.

— Доброе утро! — воскликнул он. — Какое счастье. Ведь это сегодня ты должен преподнести мне большой сюрприз?! А это кто с тобой? Величайшая честь для меня! Прошу прощенья, не успел прибраться в банке…

— Не стесняйся, — сказал Фредриксон. — Это Муми-тролль.

— Добрый день! Добро пожаловать! — крикнул Зверок-Шнырок. — Я мигом… Прошу прощенья, одну минуточку, надо кое-что…

И он исчез в банке. Слышно было, как он лихорадочно роется внутри. Немного погодя он появился вновь с фанерной коробкой под мышкой, и мы втроём тронулись в путь через лес.

— Племянничек, — вдруг спросил Фредриксон, — ты умеешь рисовать?

— Ещё бы! — воскликнул Зверок-Шнырок. — Как-то раз я нарисовал карточки с указанием места за столом всем своим двоюродным братьям и сестрам! Каждому досталась отдельная карточка! Может, и тебе нарисовать? Карточку люкс, с блёстками? А то и с изречением? Прошу прощенья, что тебе нужно? Можно это как-то увязать с твоим сюрпризом?

— Пока секрет, — ответил Фредриксон.

Тут Зверок-Шнырок страшно взволновался и аж подскочил на обеих лапах. Шнурок, которым была перевязана его коробка, лопнул, и все его личные вещи, как то: медные пружинки, резиновая подвязка, пробойники, серьги, двойные контакты, банки, сушёные лягушки, сырные ножи, окурки, величайшее множество пуговиц и патентованная закрывашка для бутылок виши — вывалились на землю.

— Ничего, — успокоительно произнёс Фредриксон и принялся собирать выпавшие вещи.

— Шнурок был такой хороший, и вот пропал! Прошу прощенья! — сказал Зверок-Шнырок.

Тут Фредриксон достал из кармана обрывок верёвки, перевязал им коробку, и мы двинулись дальше. По ушам Фредриксона было видно, что он преисполнен какого-то затаённого волнения. В конце концов он встал на опушке ореховой рощи, повернулся и серьёзно посмотрел на нас.

— Это там твой сюрприз? — благоговейно, шёпотом спросил Зверок-Шнырок.

Фредриксон кивнул. Мы торжественно вступили в ореховую рощу, вышли на какую-то прогалину, и глянь: прямо посреди стоит лодка, большущая лодка!

Она была широкая и устойчивая, надёжная и простая, как сам Фредриксон. Дотоле я ничего не смыслил в лодках, но тут меня вдруг охватило какое-то сильное, непосредственное ощущение, так сказать, идея лодки, моё жаждущее приключений сердце учащённо забилось, и я почуял ещё один вид свободы. Своим внутренним оком я увидел, как мечтает Фредриксон об этой лодке, какие планы и чертежи он делает, — видел, как он каждое утро идёт на прогалину строить лодку. Должно быть, на её постройку ушла уйма времени. Но он никому не открывал своей тайны, даже Зверку-Шнырку. На меня вдруг нашла печаль, и я чуть слышно спросил, как называется лодка.

— «Морской оркестр», — ответил Фредриксон. — Название стихотворного сборника моего без вести пропавшего брата. Цвет будет ультрамариновый.

— Можно, я покрашу её? Можно? — выдохнул из себя Зверок-Шнырок. — Ну? Поклянись своим хвостом! Прошу прощенья, можно я покрашу всю лодку? Тебе нравится красный?

Фредриксон утвердительно кивнул и сказал:

— Ладно. Вот только за ватерлинию опасаюсь.

— У меня есть большущая банка красной краски! — блаженно воскликнул Зверок-Шнырок. — И маленькая ультрамарина… Какое счастье! Ну а сейчас я должен вернуться домой — надо же приготовить вам завтрак, прибраться в банке…

И племянник Фредриксона, трепеща от волнения усами, со всех лап пустился домой.

Я взглянул на лодку и сказал:

— Так вот на какие штуки ты горазд!

И тут Фредриксона словно прорвало… Он болтал без умолку, и всё о конструкции лодки. Он достал бумагу, авторучку и показал мне, как должны вращаться гребные колёса. Я не всё понимал, уловил только, что он чем-то недоволен. Кажется, чем-то в устройстве гребного винта.

Однако, несмотря на всю свою симпатию к нему, я был просто не в состоянии глубоко вникнуть в его проблему: увы, всё же существуют сферы, до которых мне с моей одарённостью не дотянуться, сколько к ней ни взывай, и одна из таких сфер — машиностроение.

Посреди лодки возвышалась маленькая кабина с островерхой крышей. Она пробудила во мне живейший интерес.