Глава третья

в которой Муми-тролль и Снифф

 

знакомятся со Снусмумриком,

 

а в горах им встречается Хемуль,

 

который ловит ночных бабочек

 

Наутро того дня, когда должно было начаться великое путешествие, Муми-тролль проснулся очень рано и тут же подскочил к окошку поглядеть, какая там погода. Было всё еще пасмурно. Над холмами низко висели тучи, а в саду не шевелился ни один листок.

— Снифф! — крикнул Муми-тролль. — Просыпайся! Нам пора собираться!

Он спустился вниз по лесенке со своей мансарды, чувствуя себя необычайно мужественным и сильным.

Мама паковала вещи им в дорогу. Она укладывала бутерброды в большой пакет, а на столе в гостиной уже лежала целая куча набитых рюкзаков, корзинок и коробок.

— Мамочка, — сказал Муми-тролль, мы всё это с собой тащить не сможем. Нас засмеют.

— В Пустынных горах холодно, — наставительно сказала Муми-мама, запихивая в рюкзак две тёплые фуфайки и сковородку. — У тебя есть компас?

— Есть, есть, — подтвердил Муми-тролль. — Но скажи, не могла бы ты хотя бы тарелки вынуть? Мы собирались есть с лопухов.

— Как хочешь, сыночек, — сказала мама и вытащила тарелки. — Папа налаживает плот. Ондатр ещё спит. А где Снифф?

— Да здесь я, здесь, — проворчал Снифф, не успевший ещё как следует проснуться.

Мордочка его была вся сонная и помятая. Шатаясь, он вышел на крылечко, бросил взгляд на блюдечко, и сон моментально с него слетел. Блюдечко уже не оставалось таким полным, как с вечера. Он был уверен, что из блюдечка лакали. Значит, ночью приходил котёнок.

Значит, он ещё вернётся, может, он будет дожидаться, когда Снифф возвратится домой. О, тогда пусть хоть провалится всё это мировое пространство!

 

У речного берега покачивался плот с поднятым парусом.

— Старайтесь держаться середины реки, — сказал Муми-папа, — и как только вы увидите нечто с круглой куполообразной крышей, знайте, что это Обсерватория. Ондатр сказал, что там находятся всякие разные профессора, которые не интересуются ничем на свете, кроме звёзд. И большими, и маленькими, и вообще всякими.

— Пока-пока! — прокричали Муми-тролль и Снифф, и их плот заскользил вниз по реке.

— Счастливо! — крикнула Муми-мама вдогонку. — Возвращайтесь домой не позже воскресенья, а то мы будем беспокоиться. Не забудьте надеть шерстяные штанишки, если похолодает. Желудочные таблетки — в левом кармашке рюкзака…

Но плот уже успел скрыться за ближайшей излучиной. Перед ними простиралась река с её незнакомыми, пустынными, манящими вдаль берегами.

 

Постепенно берега становились всё выше, вдалеке Пустынные горы поднимались к самым небесам. Река, как и небо, была серой, вокруг царила полная тишина. Птицы молчали, никакая рыба не плескалась в реке. И никакой Обсерватории не было видно на горизонте.

Малышка Снифф настоял на том, что он будет управлять рулевым веслом, но довольно быстро устал от этого занятия.

— Ну скоро, что ли, мы доплывём, — всё время спрашивал он Муми-тролля.

— Мы отправились в очень дальнее и серьёзное путешествие, — отвечал Муми-тролль. — Вряд ли кто ещё из маленьких зверьков предпринимал такое.

— Но ведь ничего интересного не происходит, — канючил Снифф. — Только серые, скучные берега, и совсем нечего делать. Уж лучше бы искать жемчуг или делать ямки, в которых можно спать в гроте…

— Жемчуг! — презрительно фыркнул Муми-тролль. — Это же просто белые камешки. А сейчас всё всерьёз, понимаешь? Земля может погибнуть когда угодно, и вот мы с тобой должны выяснить, как это предотвратить. Вчера ты ни о чём другом, кроме как об опасных звёздах, и говорить не хотел.

— То было вчера, — заметил Снифф.

А река стремилась всё дальше и дальше, серая и молчаливая. На закате они увидели около пятидесяти хатифнаттов, которые плыли куда-то на восток.

— Они весь год всё плавают и плавают в своих лодках, — заметил Муми-тролль. — Ты их когда-нибудь видел вблизи? Они ничего не говорят и ничем на свете не интересуются. Только плывут и плывут, уставившись глазами куда-то за горизонт. Папа говорил, что они никогда не попадают туда, куда задумали попасть, и всегда к чему-то стремятся…

Снифф посмотрел в сторону хатифнаттов.

Они были маленькие, беленькие, и у них совсем не было лиц.