— Начинка для пирога, вот ты кто! — не на шутку рассердилась Мэри Поппинс. Бросила на него последний гневный взгляд и прибавила, обращаясь к детям: — Идёмте скорее! Давно пора идти.
А голубь только рассмеялся, повернулся к Мэри Поппинс хвостом и презрительно тряхнул им.
— До свидания, — сказал Майкл Птичнице.
— Купите птичкам обед! — пропела та, улыбнувшись.
— До свидания, — подхватила Джейн.
— …всего два пенни пакет! — закончила Птичница и помахала детям.
Пошли все трое дальше — дети справа и слева, Мэри Поппинс в середине.
— А что будет потом, когда все уйдут? — спросил Майкл у Джейн.
Он хорошо знал, что будет, но по правилам игры должен спросить у Джейн, ведь это в общем-то её история.
И Джейн стала рассказывать, а он вставлял то, что Джейн пропускала.
— Ночью, когда все спят… — начала Джейн.
— … и на небе зажигаются звёзды, — прибавил Майкл.
— И даже если не зажигаются, все голуби слетают с купола Святого Павла и прыгают вокруг Птичницы, смотрят, не осталось ли где крошек. И если осталось, клюют, чтобы утром вокруг Собора была чистота. А когда наведут чистоту…
— Ты забыла, они ещё купаются.
— Да, купаются и чистят пёрышки. Делают три круга над Птичницей. И после этого устраиваются на покой.
— Садятся к ней на плечи?
— Да, и на шляпу.
— И на корзину с пакетами?
— Да, и на корзину. Потом Птичница гладит пёрышки у них на голове и говорит им, что надо слушаться и хорошо себя вести.
— На птичьем языке?
— Да. А когда у них начинают слипаться глазки, она расправляет складки своей юбки, как мама-курица крылья, и все голуби и голубки — порх-порх-порх — прячутся к ней под подол. Спрячется последний голубь, она начинает покачиваться, кудахтать над ними, они засыпают и крепко спят до утра.
Майкл счастливо вздохнул. Он любил эту историю и мог слушать её без конца.
— Это всё правда, верно, Джейн? — как всегда, спросил он.
— Нет, — ответила, как всегда, Мэри Поппинс.
— Да, — сказала Джейн. Она лучше всё знала.