11. Гнездо.

Друзья крепко проспали всю ночь; ни лунный свет, ни лесные голоса им не помешали. И когда Моховая Борода первым открыл глаза, по поляне уже гуляли веселые солнечные лучики. Но разбудило его вовсе не солнце, а странное ощущение – будто кто-то копошится в его бороде.

Моховая Борода решил как следует расчесать бороду. Он поднял было руку, но тут же опустил ее, испуганно вздрогнув: из бороды выпорхнула птица!

Это была крохотная серая птичка. Она отлетела в сторонку и уселась поблизости на ветвистом суку. Уселась и стала смотреть на Моховую Бороду. Моховая Борода не знал, как быть. Он застыл на месте, чтобы, не пугая птицу, спокойно обдумать происшедшее, но тут вдруг почувствовал, как в бороде кто-то копошится.

Моховая Борода осторожно приподнял голову и взглянул на свою бороду. И тут рот его невольно растянулся в улыбке: в бороде красовалось уютное гнездышко с пятью яичками. Моховая Борода опустил голову и постарался лежать совершенно неподвижно, чтобы птичка не испугалась. Это помогло. Вскоре птичка порхнула в гнездо и спокойно принялась высиживать яйца.

Но ее опять вспугнули. Дверца машины открылась, и оттуда, весело тараторя, выскочили Полботинка и Муфта.

– Альберт-то так и не попался! – воскликнул Муфта, разочарованно глядя на западню. А Полботинка просиял.

– Моховая Борода не зря сказал, что это тебе не кошки-мышки, – обрадовался он. – Одно дело, если мышка мчится за машиной, а сейчас, когда она лежит себе спокойно на ветках, ее никто и не заметит.

– Может, ты и прав, – сказал Муфта. – Все-таки главное в игрушечной мыши – движение, для того у нее и колеса.

Моховая Борода попытался подать им знак, чтобы они замолчали и не спугнули птичку своей болтовней. Впрочем, это было бесполезно, Полботинка и Муфта не обратили на Моховую Бороду ровно никакого внимания.

– К тому же моя игрушечная мышь не пахнет мышью, – пришла Полботинку новая мысль. – А в мире животных запахи имеют величайшее значение. Если животное не пахнет, как ему положено, так это вроде и не животное.

– Мне это и в голову не приходило, – признался Муфта. Но тут Моховая Борода, обеспокоенный судьбой птицы, не выдержал и сердито прошептал:

– А тебе приходило в голову, что свинство так орать при птице, высиживающей птенцов. До чего же вы бесчувственны!

Только теперь Муфта и Полботинка заметили гнездо в бороде Моховой Бороды и с изумлением уставились на птичку.

– Боже мой! – прошептал Муфта. – Это что ж такое?

– А удивляться нечему, – невнятно пробурчал Моховая Борода. – Наверное, птичка испугалась кошек и вместе с гнездом укрылась от них в моей бороде.

– Проклятые кошки! – прошептал Полботинка. – Мы должны найти их и как следует проучить!

Муфта кивнул.

– Нам надо действовать, – сказал он. – Однако из-за гнезда возникают известные трудности. Куда бы нам его деть?

Но Моховая Борода неожиданно произнес:

– Гнездо останется там, где оно есть. На меня пока не рассчитывайте; я не так скоро смогу сдвинуться с места. Прежде всего нужно высидеть птенцов, а там будет видно.

– Ишь ты, – возмутился Полботинка. – Ты что ж, будешь себе высиживать птенцов, а мы с Муфтой улаживай все прочие мировые проблемы? Тогда лучше уж сделать носилки и таскать тебя вместе с этим хозяйством.

– Разумней сделать носилки на колесах, – заметил Муфта, – и прицепить к машине. Колеса можно снять с игрушечной мыши, приделать к носилкам, и получится прицеп.

Вдохновившись своей идеей, он незаметно для себя повысил голос, птичка испугалась и упорхнула.

– Видите, – сказал Моховая Борода, – ее можно спугнуть даже голосом, что уж говорить о носилках. Когда птица высиживает птенцов, ни о каком переезде не может быть и речи. Высиживание требует тишины и покоя; птица должна сосредоточиться.

Полботинку вовсе не улыбалось снимать колеса с игрушечной мыши.

Он легко сдался и произнес:

– Ладно. По мне, так пусть Моховая Борода остается здесь, если высиживание доставляет ему такое удовольствие. А мы с Муфтой немедленно отправимся в путь.