с которой начинается повествование
Далеко на востоке, чуть левее того места, где восходит солнце, лежала когда-то Страна Семи городов.
Жили в ней весёлые, работящие люди. В одном городе — кузнецы, во втором плотники, в третьем — каменщики, в четвёртом — такачи, в пятом — маляры, в шестом — корабельщики, а в седьмом — парикмахеры.
Да, да, парикмахеры! Ведь даже в сказочной стране кто-то должен стричь людям волосы и брить бороды!
В тот день, с которого начинается наш рассказ, в городе корабельщиков было очень шумно.
По узким, прямым, как корабельные реи и зелёным, как море, берегам каналов пёстрая толпа стремилась к порту.
Там качались тонкие верхушки мачт и дымили широкие трубы кораблей.
Саженного роста кузнецы, плотники со светлыми полосками клея на ладонях, загорелые крестьяне из деревень, окружавших города, парикмахеры в белых халатах — все торопились увидеть необычное зрелище — полёт крылатого корабля.
Острогрудый, с блестящими медными бортами и большими, выгнутыми, как у чайки, крыльями, он был похож на птицу, готовую к полёту. Над вычищенной до блеска паровой машиной курился дымок.
На площади негде было упасть винтику.
Мастера, их жены, ученики и подмастерья шумели, щёлкали калёные орехи, грызли палочки жжёного сахара, перебрасывались шутками.
— Внимание! Внимание!
На помосте появился коренастый бородатый моряк в белой, примятой ветром фуражке. — Глеб Смола, старший корабельщик.
Он поднял руку.
Шум на площади стих.
Глеб Смола был не большой мастер произносить речи.
— Начнем! — сказал он и подал знак.
Два человека, возившиеся на палубе, перешли на мостик корабля. Один из них, — низенький — стал у руля. Второй — высокий и широкоплечий — у машинных клапанов.
Всё замерло. Даже жаворонок, залетевший сюда с полей, неподвижно повис в лиловом небе, трепеща крыльями, а похожее на парус одинокое белое облако перестало двигаться к солнцу.
Высокий моряк повернул ручку клапана. Зашипела машина. Громадные крылья дрогнули и поползли — сначала вверх, потом вниз. Вверх-вниз.
Над толпой пронёсся гул нетерпения.
«Ччук-ччук-чук!» — всё быстрее и быстрей стучали поршни. Крылья с шумом взлетали и падали. Взлетали и падали. Корабль раскачивался из стороны в сторону, но… и не думал отрываться от помоста.
Толпа молчала.
Потом кто-то рассмеялся, и вдруг вся площадь забурлила, захохотала.
Одни хохотали над неудачниками, другие криками подбадривали их.
Мальчишки, засунув два пальца в рот, пронзительно свистели.
Понемногу толпа стала редеть.
Через час на площади остались только три человека. Глеб Смола и два неудачливых воздухоплавателя.
— Позор! — прогудел старший корабельщик, размахивая помятой фуражкой. — Небывалый позор! Такую нелетающую посудину могли бы построить даже парикмахеры!
— М-м... могли, — согласился высокий.
— Ничего, у меня есть ещё четыре идеи! — воскликнул низенький.
— Не слишком ли много? — буркнул Глеб Смола, скорчил свирепую физиономию и пошёл прочь.
Но, видно, сердце у него было доброе.
— А всё-таки я верю, что вы полетите, — сказал он останавливаясь. — Пусть мне отдавит якорем ногу, если мы не увидим вас в воздухе. Не забывайте: «Труд и победа» — наш девиз... А сейчас — марш отдыхать!
Двое друзей переглянулись и снова полезли на корабль — разбирать машину.
Этих неудачников и упрямцев звали: низенького — мастер Буртик, всокого — мастер Гак.
А в небе, над причудливыми крышами портовых домов, у самого, похожего на белый парус облака звонко пел жаворонок.
Ему с высоты хорошо были видны и густые клубы дыми над городом кузнецов, и похожий на муравейник город каменщиков, и сверкающий яркими красками город маляров — жёлтый, розовый, васильковый, — и все остальные полные жизни города и зелёные квадраты полей... Всё, что не смогли увидеть сегодня два мастера.