Однажды ранней весной привезли в Зоопарк росомаху. Она была похожа на огромную куницу: тёмно-бурая, покрытая длинной жёсткой шерстью. Поймать росомаху было очень трудно. Живёт она в глухой тайге, выходит на охоту ночью и, хотя с виду неуклюжа, лазит по деревьям ловко.
Когда росомаху посадили в клетку, она прежде всего осмотрела её, но, увидев, что уйти нельзя, забилась в угол и даже не вышла оттуда за кормом.
В этом углу росомаха проводила целые дни. Она лежала там, свернувшись клубком, такая угрюмая, дикая и, если кто-нибудь из посетителей подходил слишком близко к её клетке, злобно рычала, а глаза у неё загорались зелёными огоньками, отчего росомаха казалась ещё злей.
Так вела себя она днём. Зато вечером, как только закрывали Зоопарк и уходил последний посетитель, росомаха вылезала из своего угла. Мягкими, бесшумными прыжками металась по клетке, рвала зубами решётку или начинала рыть лапами землю. Но решётка была крепкая, а под слоем земли находился цементный пол и подрыть его росомахе было не под силу, И всё-таки из ночи в ночь она упорно искала выхода из клетки.
Росомаха плохо ела и стала такая худая, как будто её не кормили совсем.
Прошло несколько недель, и вдруг поведение зверя неожиданно изменилось.
Росомаха больше не лежала в своём углу и всё как-то беспокойно металась. Рыла то в одном, то в другом месте ямку, собирала туда разную подстилку, укладывала её, потом, чем-нибудь встревоженная, опять рыла и опять всё перетаскивала на новое место.
Сначала никто не мог понять, в чём дело. Потом догадались, что у росомахи, наверно, скоро должны родиться детёныши и она ищет место для логова.
В клетку поставили домик. Домик был просторный, похожий на собачью будку, а внутри сделана перегородка, чтобы не задувал ветер.
Однако росомахе домик не понравился. Он совсем не был похож на ту нору, в которой она привыкла жить на воле, и росомаха никак не хотела в него заходить.
Наконец после долгих поисков она устроила логово под домиком. Вырыла небольшое углубление, выстлала его своей шерстью, а через несколько дней оттуда послышался писк новорождённых.
С этого дня росомаха почти не отходила от своих малышей. Лежала около них, ухаживала, кормила, грела и так старательно вылизывала, что их шёрстка всегда была пушистая и чистая.
Выходила росомаха из своего логова только за кормом. Бросит ей служитель мясо, а она схватит его и скорей спешит к малышам. Теперь она и не рвалась, как прежде, на волю. Как-то раз служитель забыл закрыть за собой дверь, клетка осталась открытой — и даже тогда не ушла росомаха. С появлением маленьких детёнышей росомаха перестала тосковать и рваться на волю. А они лежали такие маленькие, пушистые и почему-то всегда рядышком и, как только подходила к ним мать, поднимали свои тупые мордочки и тянулись к ней, пососать.
Малыши были упитанные, зато их мать худела с каждым днём всё больше и больше. Ей давали столько мяса, что хватило бы даже волку, но она почти не ела. Всё, что ей давали, она относила детям, а сама оставалась голодной.
Её пробовали кормить отдельно. Отсаживали от малышей в другую клетку и клали мясо, но росомаха рвалась обратно к детям и не ела совсем.
Прошло около двух месяцев. За это время малыши подросли, окрепли и уже сами вылезали из логова. Они были очень забавны, эти две маленькие росомашки: такие толстые, неуклюжие, похожие не то на щенят, не то на медвежат. Целые дни они возились друг с другом. Когда детёныши играли, мать сидела рядом и наблюдала за ними. Случалось, что какой-нибудь из них отбегал дальше, чем полагалось; тогда она осторожно брала его за шиворот и приносила обратно.
Если же её детёнышам грозила опасность, она как-то по-особенному рычала, и детёныши, словно по команде, скрывались под домиком.
Особенно волновалась росомаха, когда они подходили к соседней клетке, в которой сидели два волка. Серые хищники давно охотились за её малышами. Если те подбегали к решётке, волки злобно рычали, шерсть у них поднималась дыбом, они хватали зубами за сетку и с силой дёргали, стараясь схватить росомашек.
Днём волков отгонял служитель. Зато ночью им никто не мешал. И вот однажды, когда волки, как обычно, дёргали сетку, она не выдержала напора, разорвалась, и два серых хищника пролезли в клетку к росомахе.
Увидев, что детёнышам грозит опасность, мать смело бросилась к ним на защиту. Она была гораздо слабее двух волков и, не будь у неё детей, уж наверное постаралась бы уйти. Но разве могла уйти и оставить своих детёнышей росомаха-мать?
Она яростно кидалась то на одного, то на другого волка, увёртывалась от их укусов, бросалась опять, не давала им подойти к детям.
Несколько раз пробовали волки пробраться к ним под домик, и каждый раз их отгоняла росомаха.
Но вдруг в борьбе кто-то опрокинул домик. Две маленькие испуганные росомашки остались совсем без прикрытия. Жадные к добыче волки уже готовы были схватить их, но мать успела закрыть собой детёнышей. Она всем телом легла на малышей и, с какой бы стороны ни старались их схватить волки, моментально поворачивалась и встречала их оскаленной пастью.
Закрывая собой детёнышей, росомаха даже не могла теперь увернуться от укусов волков и всё-таки находила в себе силы отбивать их нападение.
Неизвестно, чем бы кончился этот неравный бой, если бы на шум не подоспел сторож.
Он быстро отпер клетку и загнал волков на место. Потом крепко заделал отверстие и подошёл к росомахе. Росомаха так ослабела, что у неё не было даже сил подняться. И всё-таки, когда сторож хотел поглядеть, целы ли её малыши, она оскалила зубы и по-прежнему была готова их защищать.
Убедившись, что малыши невредимы, сторож ушёл, а росомаха с трудом приподнялась и стала нежно прилизывать взъерошенную шёрстку своих детёнышей.
