— Папа, расскажи сказку!
Вечер. Для Володи уже наступает ночь. Потому что ночь — это когда спят, и ночь приходит по-разному, для больших и для маленьких.
Если вам три с половиной года, вас начинают укладывать в восемь часов, чтобы к десяти вы уже крепко-накрепко спали.
Если вам двадцать девять или тридцать два — вы ложитесь, когда вам вздумается, а встаете, когда зазвонит будильник. Маленькие зато могут вставать, когда им захочется.
— Папа, расскажешь сказку?
Папа лежит на диване с книгой в руках. Рядом, на стуле — раскрытая тетрадь. Это папа учится.
Он откладывает книгу и нерешительно смотрит на маму: мама не очень одобряет эти рассказывания сказок перед сном.
Володина мама — учительница. Она сидит за письменным столом и проверяет тетради.
Папа учится, а мама учит. Можно было бы подумать, что мама учит папу. Но нет. Мама учит ребят в школе. А папа — это ему тридцать два года, — папа уже далеко не ребенок, он работает мастером на заводе.
Приходит папа с работы, бабушка его ужином покормит. И сразу за свои книги. Но тут можно к нему подсесть:
— Папа, пойдем погуляем часок?
Папа закрывает книгу.
— Ну что ж, пойдем погуляем часок.
И они гуляют вместе.
А вечером, если Володе не очень еще хочется спать, а мама уже уложила, Володя просит:
— Папа, расскажи сказку!
— О чем же тебе рассказать?
На высоком круглом столике рядом с диваном — будильник, уже заведенный на шесть часов. Около будильника фарфоровая собачка, белая, с черными ушами и лапками. Тут же притулился белый фарфоровый кролик, обтекаемой формы. У кролика черные кончики ушей и немного — хвостик.
А ножки-то, где же у кролика ножки?
Мысль неожиданная и тревожная.
— Папа, дай мне кролика, пускай на подушке полежит. Папа, где у кролика ножки?
— Да вот же они.
— Это передние ножки. А задних нет!
Мама успокаивающим голосом говорит:
— Он задние ножки под себя поджал.
— Как же ему ходить, если под себя поджал?!
Несчастный кролик! Легко ли: всю жизнь просидеть с поджатыми ногами!
— Папа, как же ему ходить?
— А вот как. Лежи смирно, не волнуйся. Я тебе сейчас расскажу.
Теперь кролик сидит на папиной ладони. Маленький белый кролик. Передние ножки еще можно чуточку разглядеть, а задние — неизвестно где! Под себя поджал! Каково-то ему, бедному!
Володя вытирает слезы уголком подушки и с надеждой смотрит на папу.
— Слушай, сынок. Кролик весь день здесь сидит, рядом с будильником. А ходит он по ночам.
Как только все в доме лягут спать, потушат свет и все успокоится, кролик расправляет лапки — одну, потом другую, потягивается немножко… Иногда шепнет: «Ух, отсидел!» — посмотрит на часы и начинает спускаться со стола.
— Папа, как же он на часы посмотрит, если потушили свет?
— А луна? Слушай, сынок, не перебивай. К тому же в это время у меня иногда еще горит маленькая лампочка.
— Грибок зеленый?
— Да, грибок. Кролику прекрасно все видно. Тихо-тихо, осторожно-осторожно спускается он на диван. Потом все ниже, ниже — и вот он уже на полу. Передние ножки у него короткие, задние — подлиннее. Ведь он не только бегает, он даже ходит вприскочку. Посидит на полу, прислушается, пошевелит ушками… Все тихо, все спят… Я, если еще сижу, — не в счет. Он ко мне привык и уже не боится.
Тихими фарфоровыми шажками подойдет к двери… заглянет в бабушкину комнату…
— Фарфоровыми шажками? — переспрашивает мама, оторвавшись от тетрадей. — Может быть, ты хотел сказать: на своих фарфоровых ножках? Ты уверен, что у кролика фарфоровые шаги?
— Уверен.