Старуха отвела его к царю: этот, мол, удалец обещается стеречь могилу, да так, что никто близка не подойдет, а коли, мол, соврет — рубите ему голову.
— Ступай стереги, — говорит царь.
Ввечеру пошел сын землепашца на кладбище и спрятался.
А как настала полночи прилетели к могиле царевича три голубицы, сбросили перышки и обернулись тремя пригожими девушками. Беседуют они друг с дружкой, одна и спрашивает: сперва, мол, перекусим, а там уж и царевича приведем?
— Вот глупая! — отвечает ей товарка. — До еды ли, когда рядом почивает такой красавец!
Достала из-за пояса скатерть и, прикоснувшись к ней красной палочкой, молвила:
— Расстилайся, скатерть!
Скатерть разостлалась, а на ней яств — видимо-невидимо.
Подошла девушка к надгробью и, прикоснувшись к нему волшебной палочкой, молвила:
— Восстань, камень!
Камень восстал.
— Разверзнись, земля!
Земля разверзлась. Вынули они втроем покойника из могилы, а едва прикоснулись к нему палочкой — он ожил и открыл глаза. Откуда ни возьмись появились наряды, девушки приодели царевича и усадили во главе застолья, а сами присели рядком напротив.
Приметив, что они сели рядком, малый обрадовался: вот, мол, и славно, всех троих одной стрелой уложу, а царевич останется невредим.
Выпустил стрелу — поднялся несказанный переполох. Позабыв и про скатерть-самобранку, и про волшебную палочку, чародейки кое-как нацепили на себя голубиные перышки и улетели.
Подошел парнишка к царевичу и говорит:
— Здравствуй, царевич!
— Здравствуй, добрый человек!
— Я из стражей твоего отца. Сядем, подкрепимся.
Поели, попили.
— А теперь, — говорит сын землепашца, — ложись на место. Я тебе пособлю.
— Не надо! — взмолился царевич. — Насилу высвободился. Пойдем лучше к нам во дворец.
— Нет, так нельзя.— Взял парнишка волшебную палочку, а скатерть-самобранку убрал. — Ложись на место.
Царевич лег в могилу, а сын землепашца прикоснулся волшебной палочкой к надгробью, и оно водворилось на место.
На рассвете явились царевы люди и видят: ничего на могиле не тронуто, не порушено. Назир тотчас доложил царю: так, мол, и так, государь, все в порядке, и надгробье не сдвинуто.
— Как это ты уберег могилу?— спрашивает царь паренька.
— Приходите с царицей — сами увидите.
Пришли они на кладбище — царь, царица, назир да сын землепашца.
— Гляди, государь, надгробье не сдвинуто. А что бы ты мне дал, государь, верни я тебе царевича живым и здоровым?
— Что душа твоя пожелает.
— Коли так, ступайте домой. Я вам его приведу.
Только царь и царица с назиром воротились во дворец, следом за ними — парнишка об руку с царевичем.
— Вот тебе, государь, твой сын.
Ох и обрадовались царь с царицей, ох и обрадовались!
— Чем тебя вознаградить, юноша? — воскликнул царь.
Паренек показал царю кубок: мне, дескать, надобно одиннадцать таких же, сорок моих сотоварищей сидят из-за них в темнице.
— Таких кубков, юноша, у меня нет. Проси у меня дочь в жены, проси сокровищ, проси полцарства. А чего нет — того нет.
Паренек вскочил на коня и говорит:
— Коли так, ничего мне не надо.
Только его и видели.
Долго ли, коротко ли он ехал, бог весть. Наконец добрался до большой приморской столицы, постучался у дома на окраине, вошел и видит: хозяин мрачнее тучи.
— Добро пожаловать, братец,— говорит хозяин,— да уж не обессудь: нечем мне тебя попотчевать.
— Не грусти, мил человек, у меня харчей на двоих хватит.
Достал скатерть-самобранку, прикоснулся к ней волшебной палочкой, она и разостлалась, а на ней яств — видимо-невидимо.
— Зови детей, пускай поедят досыта.
Сели за стол, поужинали.