Пятница, 17 июня
На другое утро орел с мальчиком вылетели раным-рано, и Горго, наверно, рассчитывал в этот день оказаться в самой глубине провинции Вестерботтен. Вдруг он услыхал, как мальчик говорит самому себе: «В краю, над которым мы пролетаем, людям, видно, и жить невозможно».
Земля, простиравшаяся под ними, была южной частью Медельпада, и там, кроме сплошных безлюдных лесов, и впрямь ничего не было. Орел, услыхав слова мальчика, тотчас прокричал:
— Нет, жить тут можно, только вместо пашен здесь леса! Вон там, наверху, — лесные пашни!
Мальчик подумал, как велика разница между светло-желтыми полями ржи и темными хвойными лесами! Слабый ржаной колос вырастает за одно лето! А крепко-ствольным хвойным деревьям нужны долгие годы, прежде чем они вырастут и созреют настолько, чтобы можно было снимать урожай.
— Да, надо запастись терпением тому, кто захочет увидеть плоды с такой пашни, — пробормотал он.
Некоторое время орел с мальчиком летели молча, пока не очутились над вырубкой, где не осталось ни одного дерева, а землю сплошь покрывали кора да обрубленные ветки. И тут, пролетая над усеянной пнями землей, орел услыхал, что мальчик говорит самому себе, какие это неприглядные и бедные края!
— На этом лесном поле жатва была прошлой зимой! — тотчас прокричал орел.
Мальчик вспомнил, как дома, в его родных краях, прекрасным светлым летним утром жнецы выезжали в поле на своих жатвенных машинах и за короткое время убирали большую делянку. Урожай же с лесного поля снимали зимой. Дровосеки выходили на дикие пустоши, где высокими сугробами лежал снег, а мороз обжигал лицо и руки. Даже одно дерево свалить тяжело, а чтобы очистить целую лесную делянку, такую большую, как эта, им, наверно, приходилось жить в лесу много недель.
— Умелый, должно быть, народ собирает урожай с такого вот лесного поля! — сказал Нильс.
Несколько взмахов орлиных крыльев, и на краю поляны, усеянной пнями, мальчик увидел низенькую лачугу без единого оконца. Она была сложена из грубых неотесанных бревен, а вместо дверей болталось несколько досок. Крыша из коры и веток уже обвалилась, и внутри лачуги виднелось несколько больших камней, служивших очагом, да широкие деревянные лавки. Пролетая над лачугой, орел услыхал, как мальчик спрашивает, кто бы мог жить в такой жалкой хижине.
— Здесь жили жнецы, которые убирали лесное поле, ясно?! — тотчас прокричал орел.
Мальчик вспомнил, как дома, в его родных краях, жнецы, веселые и радостные, возвращались с работ домой и как им подавали на стол все самое лучшее, что только матушка хранила в кладовой. Здесь же после тяжких трудов они отдыхали на твердых и жестких лавках в лачуге, которая была хуже любого хлева. А чем они кормились, он вообще понять не мог.
— Да, вряд ли для этих лесных работников устраивали пирушки в честь уборки урожая, — сказал он.
Чуть подальше они увидали ужасно скверную дорогу, петлявшую по лесу. Узкая и извилистая, вся в камнях и выбоинах, она была вдобавок изрезана во многих местах ручьями. Когда они пролетали над ней, орел услыхал, как мальчик спрашивает, что можно перевозить по такой ужасной дороге.
— По этой вот дороге и возили лесную жатву, которую потом складывали в древесные копны! — закричал орел.
Мальчик снова вспомнил, как бывало весело у них дома, в родных краях, когда на больших возах, запряженных двумя сильными лошадьми, везли собранный с поля урожай. Малый, правивший лошадьми, гордо восседал выше всех на снопах, лошади выступали так важно, а сельские ребятишки, которым позволялось взбираться на возы, сидели там, крича и смеясь, то ли от радости, то ли от испуга. А здесь — тяжелые бревна перевозили вверх-вниз по отвесным склонам. Лошадь, должно быть, бывала измотана вконец, а возница, поди, не раз впадал в отчаяние.
— Да, вряд ли эта дорога видела много веселья! — сказал мальчик.
Орел, взмахивая могучими крыльями, несся вперед, и вскоре они очутились на речном берегу, который был сплошь усыпан стружками, щепками и корой. Орел услыхал, как мальчик спрашивает, почему берег так замусорен.
— Здесь лесную жатву складывали в копны! — прокричал орел.
Мальчик вспомнил, как дома, в его родных краях, снопы складывали в копны впритык к усадьбам, словно они служили их лучшим украшением. Здесь же лесную жатву свозили вниз на пустынный берег реки да там и оставляли.
— Вряд ли кто ходит по этой пустоши, пересчитывает свои бревна и сравнивает их с соседскими, — сказал мальчик.
Немного погодя они добрались до большой реки Юнган, текущей по широкой долине. И сразу все кругом переменилось, словно мальчик с орлом попали совсем в другие места. Темный хвойный лес по-прежнему одевал высокие кручи над долиной, но внизу склоны поросли белоствольными березами и осинами. Долина была так обширна, что река во многих местах смогла образовать озера. На берегах раскинулось большое богатое селение с добротными, на совесть построенными усадьбами.
Летя над долиной, орел услыхал, как мальчик спрашивает, хватает ли здешних лугов и пашен, чтобы прокормить столько людей.
— Здесь живут жнецы, которых кормит лесная пашня! — прокричал орел.
Мальчик вспомнил о низеньких домиках и обнесенных изгородью дворах у них в Сконе. Здесь же люди жили в настоящих господских усадьбах.
— Похоже, прибыльное дело лесной промысел, — сказал он.
Орел держал путь прямо на север, через реку, но пролетев немного над ней, услыхал, что мальчик спрашивает, кто заботится о бревнах после того, как их складывают на берегу.
Тогда Горго повернул на восток и полетел вдоль реки Юнган.
— Это река заботится о них и сплавляет бревна на лесную мельницу! — прокричал орел.