Повесть черепахи Квази
— Ах, милая, ты и представить себе не можешь, как я рада тебя видеть, — нежно сказала Герцогиня, взяла Алису под руку и повела в сторону.
Алиса приятно удивилась, увидев Герцогиню в столь отличном расположении духа, и подумала, что это, должно быть, от перца она была такой вспыльчивой.
— Когда я буду Герцогиней, — сказала она про себя (без особой, правда, надежды), — у меня в кухне совсем не будет перца. Суп и без него вкусный! От перца, верно, и начинают всем перечить…
Алиса очень обрадовалась, что открыла новое правило.
— От уксуса — куксятся, — продолжала она задумчиво, — от горчицы — огорчаются, от лука — лукавят, от вина — винятся, а от сдобы — добреют. Как жалко, что никто об этом не знает… Все было бы так просто. Ели бы сдобу — и добрели!
Она совсем забыла о Герцогине и вздрогнула, когда та сказала ей прямо в ухо:
— Ты о чем-то задумалась, милочка, и не говоришь ни слова. А мораль отсюда такова… Нет, что-то не соображу! Ничего, потом вспомню…
— А, может, здесь и нет никакой морали, — заметила Алиса.
— Как это нет! — возразила Герцогиня. — Во всем есть своя мораль, нужно только уметь ее найти!
И с этими словами она прижалась к Алисе.
Алисе это совсем не понравилось: во-первых, Герцогиня была такая безобразная , а, во-вторых, подбородок ее приходился как раз на уровне Алисиного плеча, и подбородок этот был очень острый. Но делать было нечего — не могла же Алиса попросить Герцогиню отодвинуться!
— Игра, кажется, пошла веселее, — заметила она, чтобы как-то поддержать разговор.
— Я совершенно с тобой согласна, — сказала Герцогиня. — А мораль отсюда такова: «Любовь, любовь, ты движешь миром…»
— А мне казалось, кто-то говорил, будто самое главное — не соваться в чужие дела, — шепнула Алиса.
— Так это одно и то же, — промолвила Герцогиня, вонзая подбородок в Алисино плечо. — А мораль отсюда такова : думай о смысле, а слова придут сами!
— Как она любит всюду находить мораль, — подумала Алиса.
— Ты, конечно, удивляешься, — сказала Герцогиня, — почему я не обниму тебя за талию. Сказать по правде, я не совсем уверена в твоем фламинго. Или все же рискнуть?
— Он может и укусить, — сказала благоразумная Алиса, которой совсем не хотелось, чтоб Герцогиня ее обнимала.
— Совершенно верно, — согласилась Герцогиня. — Фламинго кусаются не хуже горчицы. А мораль отсюда такова: это птицы одного полета!
— Только горчица совсем не птица, — заметила Алиса.
— Ты, как всегда, совершенно права, — сказала Герцогиня. — Какая ясность мысли!
— Кажется, горчица — минерал, — продолжала Алиса задумчиво.
— Конечно, минерал, — подтвердила Герцогиня. Она готова была соглашаться со всем, что скажет Алиса. — Минерал огромной взрывчатой силы. Из нее делают мины и закладывают при подкопах… А мораль отсюда такова: хорошая мина при плохой игре — самое главное!
— Вспомнила, — сказала вдруг Алиса, пропустившая мимо ушей последние слова Герцогини. — Горчица это овощ. Правда, на овощ она не похожа — и все-таки это овощ!
— Я совершенно с тобой согласна, — сказала Герцогиня. — А мораль отсюда такова: всякому овощу свое время. Или, хочешь, я это сформулирую попроще: никогда не думай, что ты иная, чем могла бы быть иначе, чем будучи иной в тех случаях, когда иначе нельзя не быть.
— Мне кажется, я бы лучше поняла, — учтиво проговорила Алиса, — если б я могла это записать. А так я не очень разобралась.
— Это все чепуха по сравнению с тем, что я могла бы сказать, если бы захотела, — ответила польщенная Герцогиня.
— Пожалуйста, не беспокойтесь, — сказала Алиса.
— Ну что ты, разве это беспокойство, — возразила Герцогиня. — Дарю тебе все, что успела сказать.
— Пустяковый подарок, — подумала про себя Алиса. — Хорошо, что на дни рождения таких не дарят!
Однако вслух она этого сказать не рискнула.
— Опять о чем-то думаешь? — спросила Герцогиня и снова вонзила свой подбородок в Алисино плечо.
— А почему бы мне и не думать? — отвечала Алиса. Ей было как-то не по себе.
— А почему бы свинье не летать? — сказала Герцогиня. — А мораль…
Тут, к великому удивлению Алисы, Герцогиня умолкла и задрожала. Алиса подняла глаза и увидала, что перед ними, скрестив на груди руки и грозно нахмурившись, стоит Королева.
— Прекрасная погода, ваше величество, — слабо прошептала Герцогиня.
— Я тебя честно предупреждаю, — закричала Королева и топнула ногой. — Либо мы лишимся твоего общества, либо ты лишишься головы. Решай сейчас же — нет, в два раза быстрее!
Герцогиня решила и тотчас исчезла.
— Вернемся к нашей игре, — сказала Алисе Королева.
Алиса так была напугана, что, не говоря ни слова, побрела за ней следом к площадке. Гости между тем воспользовались отсутствием Королевы и отдыхали в тени; однако, увидев, что Королева возвращается, они поспешили к своим местам. А Королева, подойдя, просто объявила, что минута промедления будет стоить им всем жизни.
Пока шла игра, Королева беспрестанно ссорилась с игроками и кричала:
— Отрубить ему голову! Голову ей с плеч!
Солдаты вставали с земли и брали несчастных под стражу. Воротцев в результате становилось все меньше и меньше. Не прошло и получаса, как их и вовсе не осталось, а все игроки с трепетом ждали казни.
Наконец, Королева бросила игру и, переводя дыхание, спросила Алису:
— А видела ты Черепаху Квази?
— Нет, — сказала Алиса. — Я даже не знаю, кто это такой.
— Как же, — сказала Королева. — Это то, из чего делают квази-черепаший супa.
— Никогда не видала и не слыхала, — сказала Алиса.
— Тогда пошли, — сказала Королева. — Он сам тебе все расскажет.