Алисе было страшновато оставаться с глазу на глаз со страшилищем Грифоном, но она всё же была рада избавиться от злобной Королевы.
– Ну, цирк! – хмыкнул Грифон.
– Где цирк? – не поняла Алиса.
– Да она, – кивнул Грифон вслед Королеве, – представление устраивает. Где ей голову оторвать, просто морочит голову, вот и всё. Ну, потопали.
«Все тут только и знают таскать меня за собой, – ворчала про себя Алиса, плетясь за Грифоном. – Никогда в жизни мной столько не командовали!»
Они прошли совсем немного и увидели Телепаху, понуро сидящую на огромном валуне у моря. Она так жалобно вздыхала, что сердце у Алисы готово было разорваться от жалости.
– У неё большое горе? – спросила она Грифона.
Грифон снова, как и в первый раз, хмыкнул:
– Представление устраивает. Прямо цирк!
Они подошли к Телепахе поближе. Она подняла на них большие телячьи глаза, наполненные слезами.
– Слушай, дорогуша, – сказал Грифон. – Эта юная особа особо интересуется узнать твою историю. Ты уж расстарайся, дорогуша.
– Постараюсь, – тоскливо протянула Телепаха. – Но одно условие: молчать и не перебивать до самого конца.
И она умолкла. Надолго. Алиса истомилась, ожидая начала истории.
«Интересно, – подумала она, – когда же будет конец, если и начала не видно?»
Но она набралась терпения и ждала, ждала, ждала… Наконец Телепаха вздохнула в сотый раз и начала:
– Когда-то я была совершеннейшей черепахой…
И снова наступило молчание. Лишь Грифон иногда подхмыкивал – гхм-гхм! – да слышались тяжкие вздохи Телепахи. Алисе это наскучило, и она уже собиралась уйти. Даже фразу приготовила на прощание: «Рассказ от начала до конца был необыкновенно интересен. Спасибо. До свиданья». Но тут Телепаха встрепенулась и промолвила:
– В детстве я училась в самой модной – водной – школе. Учительницей у нас была тётя Черепаха. Но мы её звали Черемама.
– Вот странно! Почему? – удивилась Алиса.
– Не называть же тётю Черепапа! – фыркнул Грифон. – Соображать надо!
– Да-а, – покачала головой Телепаха, – не больно ты сообразительная.
И оба они вперили свои глазищи в Алису, так что она готова была провалиться сквозь землю. Хорошо, что Грифон наконец сказал Телепахе:
– Не тяни, дорогуша, рассказывай, не то мы тут весь день телепаться будем.
И Телепаха продолжала:
– Была, значит, наша школа придонная.
– Придомная? При вашем доме? – переспросила Алиса.
– Придон-ная! На дне морском! – рассердилась Телепаха. – Ты что, не веришь?
– Верю, – сказала Алиса.
– Нет, не веришь! – топнул Грифон.
– Нет, верю! – настаивала Алиса.
– Тогда не спорь, – сказала Телепаха.
Но ведь Алиса и не думала спорить. И она промолчала.
– Образование мы получили отменное, потому что отменяли занятия чуть ли не каждый день, – продолжала Телепаха.
– А я каждый день в школу ходила, – похвасталась Алиса.
– Каждый день? – забеспокоилась Телепаха. – И каждый день у вас были мороки?
– Не мороки, а уроки, – поправила Алиса, – про мороки я и не слыхала.
– Ага! – обрадовалась Телепаха. – Мороки – это морские уроки, на них нам основательно морочили голову. А сколько было мороки, когда их задавали на дом!
– А какие же предметы вы изучали? – заинтересовалась Алиса.
– Только самые главные, – важно сказала Телепаха. – Сначала, конечно, Лево и Право Плясание. Потом действия в мартемартике.
– Где? – переспросила Алиса.
– Не где, а когда – в мартике, то есть в марте. Четыре действия. Свежение. Тепление. Умножение. Вылетание, – отвечала Телепаха.
– Про Умножение я знаю! – воскликнула Алиса.
– Ты разве многоножка? – удивился Грифон. – Это у них в марте множатся ноги – умножаются. Не знают этого только разве такие двуножки, как ты.
Алиса решила оставить без внимания грубость Грифона и обратилась снова к Телепахе:
– А ещё что вы изучали?
– Ну, во-первых, была у нас Злоология, – начала перечислять Телепаха, – потом Природоедение – очень вкусный предмет. Ещё Чистория и Терпение по нотам. Очень уважаемый предмет – Почтение и ужасно трудный – Плохимия. Кроме того, мы изучали Спиностранный язык.
– Спиноязык? – ахнула Алиса. – Не слыхала такого.
– Потому он и странный, – пожал плечами Грифон.
А Телепаха продолжала монотонно:
– По всем предметам были у нас Мучебники. Такие толстые, что читать их одно мучение. – И она тяжело вздохнула. – А ещё огромные, как киты, Китради. В них мы писали Жуквы, которые тут же расползались, и такие заковыристые Чихла, что от них свербило в носу и хотелось чихать. Зато на экзаменах все как один плавали! Такое удовольствие! А уроки Пруда у нас вела Рыба Молот. Но, по правде говоря, пруд – не её стихия.
– Ты расскажи про наказания, – напомнил Грифон.
– Да, – всхлипнула Телепаха, – иногда нам задавали хорошенькие Задрачки. В наказание.
– В наказание за что? – спросила Алиса.
– За драчки, конечно! – пояснил Грифон.
Телепаха тоскливо кивнула головой. Алиса поспешила перевести разговор.
– А какое у вас было расписание? – спросила она.
– Каждый день новое. Текущее. В первый день утекали десять часов. Во второй – девять. В третий – восемь. А на десятый день и последний час утекал. Время текло, если можно так сказать, сквозь пальцы. А учителя смотрели на это тоже сквозь пальцы.
Алиса быстро сосчитала в уме и спросила:
– Значит, на одиннадцатый день вам уже нечем было заниматься?
– Естественно! – с гордостью ответила Телепаха.
– А что же вы делали на двенадцатый? – не поняла Алиса.
– Отдыхали, – сказала Телепаха.
– Вот именно, – подтвердил Грифон. – Расскажи-ка ей, дорогуша, как мы отдыхали.