От королевства Джакомона
осталась лишь одна колонна
Как вам известно, книги судеб не существует на свете. Нет такой книги, в которой были бы описаны все грядущие события. Для того чтобы написать подобное произведение, следовало бы быть по крайней мере главным редактором «Образцового лжеца». Одним словом, такой книги нет и не было даже во времена правления короля Джакомона.
А жаль! Если бы такая книга существовала и живущий химерами король в своем парике заглянул бы в нее, он смог бы прочитать в тот день такую запись: «Сегодня Джакомон не произнесет речи».
И действительно, пока он с нетерпением ждал, когда наконец слуги распахнут перед ним застекленные двери, чтобы ему появиться на балконе, голос Джельсомино начал делать свое дело: стеклянные двери разбились и осколки дождем посыпались на пол.
— Будьте осторожней, головотяпы! — крикнул Джакомон своим слугам.
Дзин-и-нь!.. — раздалось в ответ из его комнаты.
— Это зеркало! — закричал Джакомон. — Кто разбил мое прекрасное зеркало?
Его величество оглянулся с удивлением: почему ему никто не отвечает? Но увы! — за его спиной было пусто. Министры, адмиралы, генералы, камергеры и все придворные по первому же сигналу — а именно после первой же высокой ноты, взятой Джельсомино, — кинулись в свои комнаты переодеваться. Они без лишних слов швыряли прямо на пол роскошные костюмы, которые носили в течение стольких лет, вытаскивали из-под кроватей старые чемоданы с пиратской одеждой и бормотали при этом:
— Если не надевать черной повязки на глаз, я смогу сойти за дворника.
— Пожалуй, если я сниму с рукава якорь, никто меня не узнает.
С Джакомоном остались лишь двое слуг, которые были обязаны открывать и закрывать стеклянные двери, выходящие на балкон. Даже теперь, когда двери разбились и стекла вылетели, они почтительно держали в руках дверные ручки и время от времени начищали их кружевами своих манжет.
— Ступайте и вы, — вздохнул Джакомон. — Итак, все вокруг меня рушится.
Не успел он произнести эти слова, как лопнули тысячи лампочек в огромной люстре: Джельсомино в этот день распелся не на шутку.
Слуги не заставили себя долго просить: пятясь задом и низко кланяясь через каждые три шага, они добрались до двери, выходящей на лестницу, повернулись, словно по команде и, чтобы быстрее очутиться внизу, съехали по перилам.
Джакомон направился в свою комнату, снял королевское платье и надел костюм простого горожанина, сшитый ему специально для того, чтобы неузнанным бродить по городу (впрочем, он так ни разу до сего дня не воспользовался этим костюмом, предпочитая посылать в город своих шпионов). Это был скромный коричневый костюм, который подошел бы банковскому кассиру или школьному учителю. А как шел к нему оранжевый парик! К сожалению, его тоже пришлось снять, ведь он был повсюду известен больше, чем королевская корона.
— Ах, мой прекрасный парик! — вздохнул с грустью Джакомон и открыл знаменитый шкаф. — Прощайте и вы, мои великолепные парики!
Перед его взором в последний раз предстали ряды разнообразнейших париков, похожие на головы марионеток, приготовленных к очередному спектаклю. Джакомон не смог устоять перед подобным искушением: он схватил дюжину париков и засунул их в саквояж.
— Увезу-ка я их с собой. В изгнанье они мне будут служить напоминанием о счастливо проведенных здесь годах.
Он спустился вниз по лестнице, но не пошел далее в подвал, как это сделали его министры и придворные, которые, словно мыши, удрали из дворца через подземные галереи с канализационными трубами. Джакомон предпочел выйти из дворца через свой чудесный сад. Вернее сказать, его сад в прошлом. Да, сад по-прежнему был прекрасен и благоухал.
Джакомон вдохнул еще раз аромат королевского сада, потом открыл маленькую потайную дверцу, выходившую в глухой переулок, и, убедившись, что никого не видно, быстро миновал его и оказался на площади, в толпе людей, неистово аплодировавших Джельсомино.
Лысая голова и коричневый костюм совершенно преобразили Джакомона. К тому же в руке у него был дорожный саквояж, и это делало его похожим на разъездного агента по продаже всякой всячины.
— Вы небось приезжий, — неожиданно спросил его кто-то из толпы, дружески похлопав по плечу. — Хотите послушать вместе с нами концерт тенора Джельсомино? Вон он, поглядите. Тот парнишка, что смахивает на велогонщика. Судя по виду, он и гроша ломаного не стоит, а послушайте, какой у него голос!
— Слышу, слышу, — пробормотал Джакомон.
И про себя добавил: «И вижу…»
Да, он увидел, как его любимый балкон развалился на куски, а вскоре и весь дворец рухнул как карточный домик, подняв целое облако пыли. В это время Джельсомино взял еще одну высокую ноту, чтобы разогнать облако пыли, и все увидели на месте дворца лишь груду развалин.
— Кстати, — снова обратился к Джакомону его собеседник, — вы знаете, что у вас великолепная лысина? Пожалуйста, не обижайтесь на мои слова. Если хотите, полюбуйтесь и на мою.
Джакомон провел рукой по голове, потом посмотрел, как ему было предложено, на лысую голову своего соседа, круглую и гладкую, как шарик для игры в пинг-понг.
— У вас в самом деле красивая лысина, — сказал Джакомон.
— Да что вы, самая обыкновенная! Вот у вас она просто блеск. К тому же сейчас под лучами солнца она так изумительно сверкает, что, глядя на это великолепие, больно глазам.